Звонкий ветер странствий - [102]

– Хватит! – подтвердил Егор.

«Как же Лиза похожа на матушку покойную!», – загрустил впечатлительный внутренний голос. – «Ну, вылитая Луиза! Волосы, голос, интонации, повадки…».

После полудня они – по узенькому подвесному мосту – перешли через весёлую и бурную речку, наполненную чистой и совершенно прозрачной водой – на светлом каменистом дне были отлично видны тёмные спинки крупных рыбин, неторопливо и уверенно преодолевавших речное течение.

Ещё через семьдесят-восемьдесят метров лощина резко закончилась крутым стометровым обрывом, с которого открывался прекрасный и незабываемый вид – почти плоские, чуть голубоватые бесконечные поля, на которых паслись неисчислимые стада каких-то крупных животных.

– Эти чилийские равнины называются – «льяносы». На них пасутся одичавшие лошади и буйволы, – пояснил дон Серванте. – Кстати, наш туземный дружок Тибальт настойчиво советует остановиться на пикник именно здесь. А, что? Очень, даже, миленькое местечко! Имеется чистая вода, вдоль реки я видел сухие деревья, рыба – как вы, сеньор командор, и просили – присутствует. Опять же, завтра утром будет и возвращаться к океану – совсем не далеко…

Наоми медленно подошла к одинокому невысокому деревцу, росшему на самом краю обрыва и, вдруг, разволновалась, неуклюже подпрыгивая, заплясала на одном месте, стала что-то взволнованно объяснять, мешая английские слова с японскими.

– Говорит, что точно такие же дикие сливы растут на её родном острове, – застенчиво улыбаясь, пояснил Фруде Шлиппенбах, с любовью поглядывая на свою узкоглазую подружку. – Ягоды на ветках висят ещё с прошедшей осени, поэтому они немного переспели и слегка подвяли, но Наоми уверяет, что приготовит из них очень вкусный сливовый напиток, который нравится и взрослым, и детям…

Дел хватило на всех. Рядовые бойцы (шведские охотники и бывшие солдаты Александровского полка) занялись установкой палаток для ночёвки и заготовкой дров для походного ночного костра. Егор, Людвиг Лаудруп и дон Аугусто Сервантес начали разделывать тушу застреленной (тремя меткими пулями) несчастной вигони. А все остальные, включая детей, отправились к реке – пытать рыбацкое счастье – под руководством старого Тибальта.

Ну, а Наоми и Фруде, за которыми Егор наблюдал исподволь, занялись приготовлением обещанного праздничного японского напитка. С веток дерева они тщательно оборвали все ягоды (получилось два брезентовых ведёрка, предусмотрительно прихваченных с собой), аккуратно вынули из собранных плодов все косточки. Потом из толстой ветки – всё того же сливового деревца, с помощью острого ножа – японка сноровисто изготовила что-то вроде пестика и тщательно растёрла ягоды (в бронзовом тазике) в густую и однородную кашицу. После этого Фруде – с брезентовым ведром в руках – сходил к реке, залил получившуюся массу холодной водой и ловко пристроил бронзовую ёмкость над жарко-пылающим пламенем костра.

Когда сливовый сок (сливовый напиток, разбавленный речной водой!) начал, закипая, чуть слышно булькать, Наоми тщательно – заранее оструганной палочкой – перемешала содержимое посудины, сняла с длинной шеи объёмную кожаную сумку, чуть слышно щёлкнув замочком, раскрыла её и достала из тайных недр маленький фарфоровый флакончик. Вытащив пробку, японка отправила в закипающий напиток несколько капель какой-то вязкой, тёмно-фиолетовой жидкости.

«Будем надеяться, что это, братец, не яд!», – неуклюже пошутил внутренний голос. – «Иначе, она делала бы это максимально осторожно и незаметно для всех прочих. Наверняка, просто безобидная вытяжка какого-нибудь пряного растения, не более того…».

С застреленной вигони ободрали шкуру, выпотрошили, отделив лишние части туловища (голову и ноги – по коленные суставы).

– Сейчас нарежем на порционные куски, – Лаудруп ладонями изобразил – на какие, собственно, куски, после чего скорчил недовольную гримасу: – Надо бы предварительно замариновать мясо на час-другой. У нас, в Дании, для этих целей принято использовать хорошо перебродивший яблоневый сидр, или же – слегка подкисшее коровье молоко… Но, ни того, ни другого у нас нет. Ладно, зажарим и так…

– На чём – зажарим? – невинно спросил Егор. – Ни сковороды, ни железной решётки, как я понимаю, никто так и не догадался захватить. Ну, и что теперь будем делать?

Дело – после недолгих споров – кончилось тем, что мастеровитый дон Сервантес изготовил вполне даже приличный вертел, на который они и насадили ободранную тушку южноамериканской горной козы. А сам ветрел расположили над в меру жарким костром, по очереди вращая неказистую, но надёжную ручку.

Минут через сорок-пятьдесят от речного берега вернулись – весёлой и шумной гурьбой – остальные участники пикника, гордо демонстрируя добычу – шесть прекрасных пятнистых форелин, каждая из которых весила не менее килограмма.

– Одну я поймал! – похвастался Петька. – Ещё одну – мама. А Катька у нас теперь вся такая расстроенная из себя – у неё рыбина сорвалась. Причём, у самого берега…

– Ничего, Катюша, не переживай! – подмигнул дочери Егор. – Мы с тобой завтра утром – пока все остальные ещё будут спать – сходим на речку и поймаем самую большую форель. А, вот, сковороды у нас нет. Придётся, наверное, сварить обычную русскую уху, раз такое дело…