Звезды зреют на яблонях - [17]
Она увидела «великого» человека в его подлинном обличье, поняла, как ее надували. Она смеется над мистификацией, над фальшивкой.
Эта фальшивка истории уже не может принести ей огорчения: мало ли что происходило тысячи лет назад!
Ее не будут мучить раздумья о судьбах народов, о роли правителей, — она слишком молода для таких мыслей. А фальшивки всегда раскрываются. Прозрение приносит горечь поколению обманутых, если это поколение не успело исчезнуть…
Или это смех молодости над старостью, силы над бессилием? За этой девчонкой будущее! А я…
По правде говоря, мне даже как-то жаль этого старика под стеклом. Он и ходил-то уж, должно быть, придерживаясь за стенку или ведомый под руки, шаркал, обременял сыновей своей не по правилу затянувшейся жизнью. Ученые полагают, что у Рамсеса II было сто одиннадцать сыновей. Они умирали один за другим, а старик все коптил небо!.. Он уже даже не выполнял своей основной фараонской функции — не приносил бед измученному народу, не воевал. Он доживал…
Но ей шестнадцать. Она еще не научилась жалеть старость.
С тяжелым чувством я покидаю комнату мумий. Прах есть прах, и то, ради чего строились пирамиды и ковались золотые саркофаги, вызывает только удивление. Но рядом с фараонами, ставшими символом смерти, в музее есть нечто, что не умерло, хотя и не было рассчитано на бессмертие. Это — сотни свидетельств жизни, крошечные слепки с того, что пело, трудилось, плясало, радовалось и очень грустило. Народ, который ушел в историю несколько тысяч лет назад, оставил о себе память в своем искусстве и тем заработал бессмертие.
Его кузнецы и его земледельцы, его стеклодувы и его ткачи, его искуснейшие мастера, его художники, не имевшие равных в ту далекую эпоху, — они остались навечно.
Вот повар. Он жарит гуся. Лапки гуся обрублены. Вертел воткнут в клюв — так жарят гусей и сейчас. Раб за работой. Руки напряжены, вытянуты. Он что-то держит. Это «что-то» утеряно. Носильщик. За спиной мешок. Носильщик придерживает мешок за два ушка. По-моему, так нести неудобно… И, проходя мимо цветных рельефов, мимо маленьких деревянных моделей, таких, будто они вот-вот начнут двигаться, я ощущаю странную связь моего времени с ними. Я знаю, что мертвы только фараоны, а все остальное, чему посвящен музей, живо и по сей день.
Может быть, в этом музее должна находиться и деревянная модель Асуанской плотины, на которой будут маленькие фигурки ее строителей, непреклонных и веселых людей из далекого племени руссов, приехавших сюда помогать народу великого Хапи?
Прошел год.
Мне здорово не повезло. Если попытаться дать точную оценку этому невезению, его можно назвать профессиональным горем. Да, Нил был перекрыт без меня. Там были другие литераторы, а мне оставалось утешать себя тем, что перекрывают Нил в общем так же, как и другие реки, скажем, Волгу или, скажем, Енисей. Так же друг другу навстречу движутся «МАЗы», и в воду летят осколки скалы, и проран между двумя плечами плотины суживается, и вокруг — флаги… Что ж, пускай об этом напишут очевидцы. Я желаю им удачи.
Я перечитывала газетные сообщения, и мне до слез было жаль себя, которая сидит в Москве, а не жарится на сорокаградусной жаре Асуана.
«Советская делегация вылетела на Красное море…» Мне тоже довелось побывать на его берегах, правда, это была всего прогулка… Сначала я только слышала его имя: Красное море. Мне говорили: когда ветер дует с Красного моря… Или: тут до Красного моря столько-то километров… Потом я услышала его голос. Оно гудело в рогатых розовых раковинах, продававшихся на Асуанской набережной, вечерами на легких столиках вместе с фигурками суданских музыкантов, вырезанными из черного дерева. Море в этих раковинах пело вкрадчиво, но различимо. И, наконец, я увидела его синь и зелень и его черноту там, где к берегу подступают кораллы и тень облаков на Синайском полуострове. Одна его часть золотая, освещенная солнцем, другая — в этих темных тенях. Рогатые раковины находились тут же, еще не выловленные из неимоверно прозрачной воды.
Нет, я увидела Красное море не таким, как писал его Гумилев.
Пожалуй, для меня, как и для всех нас, Красное море — это прежде всего море суэцких событий. И еще: когда Египту пришло время думать о своей экономике, оно стало морем, на берегах которого нет пресной воды.
— По берегам Красного моря, — сказал мне работающий тут наш советский гидрогеолог, — кочуют бедуины. А пить нечего! Какая-то компания продает кочевникам пресную воду по десять египетских фунтов за кубометр. Представляете? Еще недавно это равнялось трехмесячному заработку феллаха. Но мы здесь обнаружили группы пальм, а там, где есть пальмы, должна быть пресная вода. Значит, будем бурить.
Оно было многоликим, Красное море, и выбрасывало на песок белые, мертвые, дурно пахнувшие веточки кораллов…
Где-то здесь, у Синая, по библейским мифам, оно расступилось, чтобы Моисей мог посуху вывести из Египта людей. И вот он сам — Моисей. Он отдыхает. Мраморные струи бороды стекают по широкому утесу груди, весь он могуч, задумчив. Вены на его руках выступают как бы от сдержанного напряжения. Круглые мышцы предплечий сейчас оживут. Не пророк, не глашатай бога — человек, полный решимости и добра.
Рассказ о самом большом в мире островном государстве на архипелаге — Индонезии. Оно лежит на перекрестке морских путей, по которым переселялись народы, сообщались великие восточные цивилизации. Страна поражает многообразием народностей и культур. Из мощных водоворотов чужеземных влияний Индонезия вышла, не утратив исконного лица. В этом сказалась ее удивительная способность объединять многообразное.
Путешествия Тима Северина продолжаются!С детства влюбленный в сказания о скитаниях Синдбада-морехода, Северин отправляется по следам знаменитого бродяги — на корабле, построенном по средневековой технологии.
Теперь, перевалив Арабатскую стрелку как некий водораздел между частями повествования, мы постигаем новый метод путешествия – движение железнодорожным стюпом. Яша и Серега отправляются в Таллинн, для чего вынуждены раздобыть пиджаки и галстуки.«Автостопом по восьмидесятым» – это короткие отрывки в стиле рассказов за кружкой пива, порой смешных, порой трагичных, парадоксальных и фантастических. Каждый последующий рассказ происходит из предыдущего – продолжая заявленную тему, раскрывая упомянутое событие, развивая проскользнувший характер, просто цепляясь за последние слова, по принципу венка сонетов.
Это художественный рассказ о путешествии в Таиланд: его буддийской культуре, современной цивилизации и красивых природных местах. Ставя акцент на духовной культуре страны: ее религии, мифологии и символике — он описывает достопримечательности и бытовые моменты поездки, давая рекомендации путешественнику. Книга может служить неформальным путеводителем для тех, кто хочет поездить по Таиланду самостоятельно и прикоснуться к его духовным ценностям.
Книга Милоша Главсы «Спящий пробуждается» — увлекательный и яркий рассказ о поездке двух чехословацких журналистов по Алжиру в 1956 году. Много сотен километров проехали они по стране и о своих впечатлениях от путешествия живо и интересно повествуют в этой книге. Читатель знакомится с некоторыми страницами истории Алжира, со своеобразной культурой, обычаями народа, который в наши дни ведет ожесточенную борьбу против французских колонизаторов за свою национальную независимость.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.