Звезды зреют на яблонях - [16]

Есть и другая теория: цивилизации — не что иное, как войны. Война — вот двигатель истории, мотор прогресса.

К сожалению или к счастью, в исторической науке нельзя поставить эксперимент. Нельзя переиграть историю и экспериментальным путем определить, что было бы, если бы той или иной войны удалось избежать.

Без войны много лучше. И не только оттого, что нет крови и слез, но и оттого, что человеческие силы, человеческие жизни, которые надо было бы потратить на войну, могут пойти на благосостояние, на прогресс, так что даже победители и те разбогатеют больше, чем от военного грабежа.

Я верю, что в конечном счете самое главное — в творчестве, а не в разрушении. Мог же обойтись без войн Египет во времена царствования Эхнатона?! Фараон — философ, покровитель искусств — был занят другими делами, а женщина-фараон Хатшепсут? Она тоже почти не воевала. Ее экспедиции шли в страну Пунт. Египетские корабли везли пшеницу и возвращались с грузом диковинных растений, благовонных масел, птиц. Царица носила искусственную бороду. Царицу называли «Он» не только в официальных документах, но, кажется, даже в любовных записках, утверждая таким образом ее мужество… Впрочем, возможно, мирная политика этих двух фараонов объяснялась страхом: война могла им стоить трона.

Народы никогда не хотели и не хотят войны. К ней стремятся только хищники, те, которые выдвигают, поддерживают и направляют всяческих фараонов, царей, консулов, канцлеров… Им бывает нужна война, но не народам, если, конечно, она не начата во имя их освобождения.

…У комнаты мумий служитель в берете. Форма напоминает военную.

На длинных столах — ящики под стеклом, в них фараоны, умершие, забальзамированные, превратившиеся в камень, но камень, сохранивший выражение, характер, даже морщины… Мне не было жутко в этой комнате смерти. Меня охранял мой блокнот, моя работа. Как всякая работа, она — вернейшее средство от страхов, даже от самой смерти.

Больше всего они походили на статуи, отлитые из серого чугуна. Правда, иногда этот чугун оказывался слишком выразительным и терял респектабельность статуй… Так было у дальней стены, где находились мумии жен.

Голова вздернута, рот скривлен, полуоткрыт, видны зубы. Это окаменевший крик. Может быть, эту женщину удушили и даже не попытались скрыть преступления? Или тогда именно так и надлежало хоронить жену фараона? Еще одна жена. Волосы спутаны, крошечный ротик выражает страдание. Страдание может быть законсервировано! Можно подумать, что тут нужен не литератор, а криминалист! Еще один ряд ящиков. В них уже фараоны лично.

…Сети I — это значит походы в Палестину, строительство храмов… Это жрецы объедают народ… У Сети I маленькие окаменевшие уши, маленькие, как у женщины. Узкие губы с опущенными углами. Выражение лица воинское, подтянутое. Он на смотре. Не хватает орденов.

Рамсес II.

Я могу вглядываться в черты фараона. Могу записать каждую подробность этого лица. Когда фараон был жив, не то что разглядывать — даже тайком никто не смел заглянуть в лицо «живого бога», в глаза «великого божественного сокола», «могучего льва», «шакала, способного в одно мгновение обежать всю землю». Эти эпитеты высечены у храма Абу-симбел. …Тонкая шея с треугольным кадыком. Лысина. Вокруг — венчик седых, с прозеленью, старческих волос. Образ дряхлости. Известно, что Рамсес II умер, когда ему было более девяноста лет, женился в шестьдесят на молоденькой соседской царевне. Может быть, поэтому и было высечено на камне: «шакал, который может в одно мгновение обежать всю землю»? Если старик так здорово бегает, значит, он молодой. Конечно, это домысел. Возможно, эти эпитеты были придуманы из других соображений.

…Острые ключицы, виски по-старчески вдавлены. Пожалуй, в этом дряхлом фараоне царского — только узкий, прямой нос, как бы вырезанный из дерева. Форма носа как признак величия! Такой нос можно было бы назвать греческим.

В комнату мумий входят женщины. Пожилая, полная, до пят закутанная в черное, с ней молоденькая, тоже в черном, должно быть, дочь. Они стараются ступать возможно неслышней. К этому обязывает музейная обстановка, и все-таки… в этих ящиках цари!..

Молоденькая наклоняется к табличке под мумией Рамсеса II. Она взглядывает на табличку, потом на мумию, снова на табличку… Ее лицо выражает изумление. Это совсем юное личико. Подбородок по-детски округлый. Да она совсем девчонка!

— Рамсис? — Девушка говорит громко. Она забыла, что тут музей. Сейчас ею владеет только одно: удивление. Все остальные чувства отсутствуют. Ее личико застыло.

Пожилая утвердительно кивает.

И тут раздается то, чего, должно быть, не слыхали эти стены, — смех. Хохот девочки. Он рассыпается, как монетки между стеклянных ящиков.

В двери заглядывает служитель в берете, кажется, он все понял и тоже улыбается.

Великий победитель у Кадеша! Твоя победа была дутой. А скульптура в Карнакском храме — вечно прекрасный, вечно молодой? «Победоносный бык», «шакал, который в одно мгновение может обежать всю землю»?.. Ты просто старикашка! Девчонка хохочет, она зажимает рот ладошкой, но ничего поделать с собой не может, смех разлетается из-под ладошки.