Звёзды в сточной канаве - [49]

– Ну что? Ещё что-нибудь сыграть или уже хватит?

Ответ на него заранее был известен, особенно с учётом того, что концерт в клубе последний. Я с нескрываемым удовольствием пытался угадать, что же из исполненных композиций она припасла на бис.

Но последняя песня не повторяла предыдущие.

– Ладно, спою, так уж и быть, – улыбнулась Ольга, – но не ради всех присутствующих, а ради одного человека. Кому надо, тот поймёт, – загадочно усмехнулась она напоследок и привычно бросила соло-гитаристу: «Чумаков, начинай».

Конечно, я знал один из первых рок-н-ролльных хитов, спетый Элвисом Пресли в 50-х годах прошлого века. Но такую песню в женском исполнении ещё не слышал. Девушка пела почти с таким же надрывом, как и неожиданно всплывшую из репертуара песню Бонни Тайлер, посвящённую измене мужа шестого мая. Но в тот раз её глаза были красные от амфетамина и слезились от горя. А сейчас волшебные зелёные огоньки за стёклами очков девушки, трезвой как стёклышко, светились от счастья и слегка увлажнились от умиления. Она пела строки, точно соответствующие её настроению:

Likeariverflowssurelytothesea,

Darling so it goes

Some things are meant to be.

Take my hand, take my whole life too,

For I can't help falling in love with you¹⁶

А сама думала про себя:

– О, Боже, какое же это счастье, нравиться кому-то просто так. Не тогда, когда парень под чем-то – тогда ощущения друг от друга зависят от вида и дозировки вещества. Не тогда, когда какие-то деловые отношения объединяют, по принципу «Любой каприз за ваши деньги». А просто быть обычной девушкой, которая нравится обычному парню. Как женщина. Как личность.

– Юра, скажи, чтобы вместо одной порции ужина подали две. И обе без алкоголя, – бросила Ольга небрежно в сторону стойки бара и присела за столик, за которым слушал её концерт я.

– Вот те раз! – не давая ей отдышаться, сразу повысил я голос, – Если б я знал, что это выступление последнее! Мне вообще было в лом сюда переться после работы. А если бы я проявил побольше лени и тупости и не пришёл?

– Но ведь пришёл, – простодушно захлопала глазами девушка.

– Да уж. От судьбы не уйдёшь, – попытался я улыбнуться, как мог, чтобы наконец-то помочь ей расслабиться.

Но расслабляться она не спешила. И с возрастающим волнением в голосе поторопилась рассказать, что её гнетёт:

– У Юры мать слегла с инсультом в Рязани. Три дня назад. Любой нормальный человек бросит все дела, чтобы быть рядом с мамой, требующей ухода.

– Три дня назад? То есть, вчера ты знала, что заведение закрывается, и приглашая меня на последний концерт, ни слова, ни полслова не обмолвилась о том, что он последний?

– Леша, но ведь мы только вчера познакомились. И что, я должна была сразу начать тебя грузить своими проблемами? Разве нормальные люди так делают?

– А кто сказал, что мы нормальные люди? Мы – анонимные алкоголики.

– Что ж ты на весь клуб орёшь, если анонимный?

– Всё равно, никто не услышит, когда играет громкая музыка. Кстати, именно сейчас заиграла та самая песня, что ты включила среди ночи, сидя на полу в умывальнике больницы в середине мая. Так что, познакомились мы в середине мая, и я имею право вести себя, как ухажёр, знающий тебя уже не первый месяц… Грустно, что в городе было всего три рок-клуба, и то один из них закрывается, и остаётся всего два на полумиллионный город. «Кури бамбук» и «Пыль винила». А вы с ребятами в который из них планируете податься?

– Ни в какой. Барабанщик Макс из Советска получил предложение работать кладовщиком на местном заводе и убывает в родной город возле самой границы. Чумаков вернётся в институт, брошенный когда-то, потому что на работе не повышают без высшего образования. Остаёмся только я и тот наивный юноша, который думает, что он бас-гитарист, но на самом деле с ним хорошей музыки не сыграешь. Иногда группы распадаются. Такое бывает. Дело житейское.

– Но что будет с квартирой, которую снял для тебя Юра, после отъезда Юры?

– Квартиру придётся освободить до его отъезда 20-го июля. Сейчас 11-е. Девять дней, и тю-тю на Воркутю… Я подумаю об этом завтра. Завтра будет уже другой день. А сейчас, пожалуй, пора вставать из-за стола. Пойдём отсюда.

По дороге домой мы пытались болтать обо всём, кроме проблем. Но её тревоги передались мне неизбежно. И разговор шёл уже не так легко и непринуждённо, как вчера. Проходя по эстакадному мосту, я сосредоточенно молчал и смотрел на статую святителя Николая, мысленно молясь о том, чтобы он помог и этой девушке, как помог бедной вдове, закинув в печную трубу мешок золота, откуда и пошла западная традиция, что Санта Клаус закидывает подарки в печную трубу.

Она пыталась меня в это время тормошить и заставлять сказать хоть что-то. Вообще, если кто-то когда-либо отвлекал меня от молитвы, я обижался. Но только не на ту, за кого я и молился.

В её подъезде на Ленинском проспекте, который уже казался мне не таким страшным, как вчера, я снова попытался поднять тему квартиры, с которой ей скоро придётся съехать.

– Милый, пожалуйста, избавь меня от рабочих моментов хоть ненадолго! – умоляющим тоном прошептала она чуть не плача, и так жадно вцепилась в мои губы своими, что наступила моя очередь удивляться, что так страстно на меня ещё ни одна девушка не набрасывалась.