Звёзды Платона - [8]
— Ты как? Жив малец? — заглядывая в Лёхины глаза спросил он.
— Там живой один, — сняв кепку и вытирая ей лицо, негромко произнёс Платон. — А вы говорили — вода холодная.
— Такое бывает, солдат. Сядь, в себя приди.
— Товарищ прапорщик, а где могилку для Шарика выкопать? — спросил Платон дрогнувшим голосом, садясь рядом с окровавленным псом, — Я ещё ни разу…
— Посиди Лёша, посиди, — сказал Мишин, идя навстречу взводному с растопыренными руками, — Сева, давай позже, пусть в себя придёт.
Шестого духа допросить так и не удалось, умер ещё до прихода переводчика.
— Как жить хотел. Метров двадцать полз с кишками наружу, — сказал Бес, показывая на кровавый след.
Шарика похоронили под каким-то колючим деревом, там земля была мягче. Ямку выкопали поглубже, а на могилку втроём принесли большой плоский осколок от валуна. Это чтоб шакалы не добрались. Санитар намотал на ветку вату и зелёнкой красиво написал на валуне:
ВОЕННЫЙ ПЁС ШАРИК
ГЕРОИЧЕСКИ ПОГИБ 22.01.1983 года.
Взводный, на сеансе связи со штабом, доложил, что бандгруппа моджахедов в количестве шести человек полностью уничтожена и, что потерь нет. Лейтенанта Очкинази похвалили и передали новые указания. Вечером у костра на блокпосте, охраняющем участок основной дороги, Платон рассказал взводному и его заму всё, как было на самом деле. А когда после вопросов парня отпустили к своим отдыхать, прапорщик Мишин сказал вполголоса, обращаясь к взводному:
— Надо бы Платона представить.
— Не понял, куда представить? — удивлённо спросил взводный.
— Ходатайство к награде представить! Пацан в одиночку банду духов положил! Куда…, — чуть повысив голос, отчеканил Мишин.
— А не рано? Боец ещё и полугода не служит.
— Сева! Шесть духов.
— Понял. Не возражаю, — кивнул лейтенант.
По итогам полной ликвидации бандформирования на трассе Термез — Пули-Хумри никто из разведчиков к правительственным наградам представлен не был.
Фига от Абдулы
Утреннюю тишину вдребезги разнёс взрыв. Разнесло деревянный туалет блокпоста. Деревянная будка туалета была в трёх метрах от ночующей здесь БМП. Сразу за выстрелом из гранатомёта хлестнули автоматные очереди. Стреляли с дальней дистанции и не прицельно 2–3 ствола. В ответ через двадцать секунд в направлении стрелявших ударил спаренный ДШК — главное оружие блокпоста. Куда стрелять из-за утреннего тумана никто не видел. Наводчик БМП наконец очнулся и понял, что гранатомётчик целился не в гальюн. Заурчал запущенный движок, взвизгнул привод поворота башни, заходило дуло пушки. Громыхнули три короткие очереди по три снаряда. Автоматные очереди прекратились.
У бронетранспортёра собралось начальство: взводный, Мишин и прапорщик — начальник блокпоста.
— Это, что за салют? — спросил Мишин у хозяина блокпоста, подозрительно принюхиваясь к слизи, стёртой с головы.
— Да, что…, почёсываясь со сна ответил прапорщик Жора, — Ну, не то, чтобы часто, но вот так дёргают нас. Проверяют. А тут ещё вы с бронёй, вот и решили духи заработать. За убитую технику им хорошо платят. Тут где-то в трёх километрах от нас, почти заброшенный кишлак. Его наши «крокодилы» полгода назад расхерячили. Живут там сейчас человек двадцать стариков и баб. Ну и духи иногда туда на отдых заходят. Или вот эти? Куда думаете пошли? Туда пошли стопудово. Было б у меня людей побольше, давно накрыл бы. Может сработаешь лейтенант?
— У нас Жорик своё начальство банкует! — отозвался Мишин, — вон видишь взводный пошёл докладывать. Сейчас опять погонят куда-нибудь.
— Миронов, душара! — заорал не своим голосом прапор Жора, топая незашнурованными берцами, — бери Махоткина и соберите всё, что от «тубзика» осталось, а то дышать невозможно. И придумайте что-нибудь взамен по быренькому.
После сеанса связи с передвижным штабом бригады подошёл взводный:
— Нам дали восемь часов. Володя, берёшь десять человек, блокируешь и зачищаешь этот кишлак. Начразведки приказал языка по возможности взять. Говорит движуха в этом районе какая-то нездоровая началась, нужно местных попытать.
— Приводите языка сюда, тут и попытаем, — оживился прапорщик Жора, истосковавшийся по развлечениям, — только туда пешим ходом придётся. По той дороге только ишаки ходят.
Замкомвзвода быстро набрал себе команду. В команду вошли два снайпера, Араратик Саркисян со своим родственником — ПКМом (пулемёт Калашникова модернизированный), Платон, Сандро, Бес и ещё три опытных бойца. Пошли в ту сторону, откуда по ним утром шмаляли оборзевшие духи. Шли в гору двумя цепями, со снайперами на флангах и Араратиком в центре. Минут через двадцать один из бойцов поднял руку и вполголоса сказал:
— Есть!
Все остановились. К поднявшему руку подошел прапорщик и подозвал Платона.
— Смотри молодой.
За камнем и на нём были видны следы крови. Кровь была свежей, это было видно и невооружённым глазом, но Мишин всё равно макнул в неё палец, растёр и понюхал. Это же заставил сделать и Платона.
— Артериальная. Тяжёлая. Если вовремя не остановить, раненый не выживает. Но видно шанс есть, с собой забрали. Думаю, осколками нашей пушки посекло, — объяснил свои детективные исследования Мишин.
Раненого перевязали, но видно всё же кровь сразу остановить так и не смогли. На камнях, скальных обломках и на тропе встречались капли и сгустки крови. Парни засиделись, поэтому шли резво. Скоро подошли к первому почти разрушенному дувалу (забор) кишлака. Прапорщик послал троих бойцов в обход вдоль дувала, а с остальными пошел прямо по дворам. Узкие улочки и переулки кишлака были пусты, дома и постройки практически все лежали в руинах. После «работы крокодилов» нормальной жизни здесь уже не будет.
«Ещё до завтрака замкомроты сообщил новость — сегодня прибывает пополнение. Сначала на них будет смотреть командир роты майор Чижов, а потом будут распределять по взводам. Второму разведвзводу обещали аж четверых. И не просто пацанят-спортсменов из карантина, от которых ещё мамкиными пирожками за версту несёт, а подготовленных в учебных отрядах по специальному курсу: „Армейская разведка“. К тому же уже по полгода отслуживших и „мама, я хочу домой“ во сне не шепчущих. Личный состав тоже готовился к приёму „карасей“.
«„Это ж надо… такие, зараза, маленькие ручки, а как больно. Уй, бляха! Вот как можно такими пальчиками здорового мужика до слёз довести? Ну, прямо гадюка какая-то!“ А о чём думать, когда из тебя нитки тянут? Ну, да! Нитки! Тянут-потянут, вытянуть, вашу маму, не могут!— Верунь, красота моя, долго ещё? — заискивающе спрашиваю у медсестры, смахивая случайную слезу, пытаясь подхалимажем приблизить конец экзекуции…».
Подполковнику Чапаеву Андрею Васильевичу по-прежнему непросто (да и нескучно) даже сейчас, когда он руководит Отделом оперативного розыска и специальных операций в одном из Управлений МВД города Москвы. Его отдел так же занимается новыми сложными, опасными и запутанными делами. Чапаев получает неожиданное задание под грифом «С», где он вместе со следователем по особо важным делам Корниенко В. Ю. вынужден доказывать невиновность подставного насильника. Чапаев и Корниенко изобличают организованную группу преступников, фальсификаторов и коррумпированных сотрудников полиции.
В одном из московских отделов внутренних дел «тащит» службу майор с неприметной фамилией Чапаев. Нет! Не Василий Иванович. Зовут его Андрюхой. За плечами — командировка в горячую точку, на плечах — майорские погоны, а на груди — заслуженный боевой орден, который надевал десять раз за десять лет. У себя в ОВД майор А. В. Чапаев руководит отделом оперативного розыска. Ловит со своими «чапаевцами» бандосов и воров по горячим следам, «препарирует» сексуальных извращенцев. В общем, живет будничной жизнью одинокого опера с погонями, засадами, мордобоем и вечно пустым холодильником. Но однажды в жизни майора Чапаева случается событие гораздо более экстремальное, чем все раскрытые дела ранее, — в его жизни появляются Ксюша и ее маленькая дочь Женька.
Андрей Чапаев — уже известный читателям сотрудник московского уголовного розыска — получает повышение и новое звание подполковника и все с тем же рвением расследует дела. Главному герою предстоит выяснить, кто похитил племянника влиятельного чеченского деятеля; разобраться в перипетиях вендетты в рядах МВД; помочь другу найти насильника жены. Перед подполковником Чапаевым встает дилемма: сознательно пойти на нарушение должностных инструкций, потеряв звезду на погонах, или поступить по совести. Таковы будни оперативного сотрудника уголовного розыска.
Отгремели разноцветные салюты и фейерверки Московской Олимпиады. Улетел, обливаясь слезами, непонятного пола медведь. Отрыдал с прощальной песней товарищ Лещенко. Села подсчитывать дивиденды московская фарца. В столицу нашей Родины начали потихоньку возвращаться проститутки и уголовные элементы. Страна расслабилась. Напряглись только те, кому приказали. Есть такие граждане. С погонами на плечах. У них другие салюты, другие медали. Другие победы и поражения. Другие песни Саши Розенбаума. АФГАН!В книге присутствует нецензурная брань!
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.