Звезды и стрелы - [68]

Каждый раз, как я оборачивался, я видел блеск стекол бинокля, направленного в нашу сторону.

— Как вы думаете, — задумчиво пробормотал Шеймус. — Как долго наши скальпы продержатся на головах после того, как мы переберемся через реку?

Я похлопал Маленькую Стрелу по шее и в который раз оглянулся назад.

Мальчишки спустились со своих лошадей и сидели теперь в траве, передавая бинокль друг другу.

— Им не нужны наши скальпы, — сказал я уверенно. — Они просто следят, чтобы никто не перебрался на их сторону реки.

— А может, — усмехнулся Сет Кипман. — Может, их просто напугал мистер Конноли?

Ирландец ехал чуть впереди обнаженный по пояс, и с непокрытой головой. Его бронзовая кожа блестела, словно смазанная маслом, а рыжие, горящие на солнце волосы, делали его голову похожей на головку чертополоха.

— Да уж, — Шеймус кивнул. — Я бы на их месте точно испугался!

* * *

Заночевали мы в заброшенном лодочном сарае, стоящем у разрушенной пристани. Сет Кипман излазил все прибрежные заросли, но нашел только одну полусгнившую лодку, да несколько весел.

— Утром двинемся дальше, — сказал он, снимая сапоги и вытягивая ноги к окруженному камнями очагу, в котором жарились нанизанные на прутики рыбешки. — А весла возьмем с собой, они нам могут еще очень пригодиться.

Шеймус поднял две рыбешки, одну протянул мне, а другую мистеру Конноли.

Мистер Конноли усмехнулся и покачал головой.

— Ешьте сами, парни, — сказал он, снимая винтовку с крюка, вбитого в дверной косяк. — А я пойду, покараулю. Спать мне совсем не хочется.

Скрипнув, дверь закрылась у ирландца за спиной.

— Все в порядке, — послышался его голос снаружи. — Свет очага снаружи не виден.

Мы молча грызли безвкусную рыбу, пахнущую дымом, и запивали нехитрую трапезу водой из кожаных фляг.

— Не хотел бы я оказаться на его месте, — сказал Шеймус, сплевывая кости и старательно облизывая пальцы. — Вы же меня знаете, без жрачки и выпивки в жизни старого Шеймуса останется не так уж и много развлечений!

Траппер снял свою меховую шапку, которую носил в любую погоду, и принялся разматывать повязку, покрытую бурыми пятнами.

— От моей головы не воняет? — спросил он, пододвигаясь ко мне. — Чешется, сил просто нет!

Шеймуса передернуло.

— Если ты отдашь богу душу, мы тебя закопаем, так и знай! — сказал он, снимая с прутика еще одну рыбешку, похожую на черный уголек. — Хватит с нас одного умертвия!

Чернильные тени, отбрасываемые нашими фигурами, плясали на стенах, а таящаяся по углам тьма от этого казалась еще темнее. Шеймус поежился и поплотнее завернулся в шерстяное одеяло.

— Жутко тут, — вздохнул ирландец, подкладывая револьверы под голову.

Я склонился над траппером, и помог ему разбинтовать голову.

— Выглядит неплохо, — сказал я, раздвигая волосы и внимательно осматривая грубые стежки. — Гноя и воспаления нет, старый знахарь хорошо заштопал.

Траппер развернул у себя на коленях чистый платок и в маленькой чашечке принялся толочь какие-то коренья.

— Это Танцующий Волк мне дал, — пояснил он, ни на кого не глядя. — Велел втирать в рану дважды в день.

В лодочном сарае вновь воцарилась тишина, нарушаемая теперь лишь скрипом глиняного пестика в чашке, да богатырским храпом Шеймуса.

Когда я проснулся, в сарае уже никого не было. Косые лучи солнечного света проникали сквозь прохудившуюся крышу, освещая груду наших пожитков, аккуратно сложенных попон и седел.

Некоторое время я лежал, не шевелясь, глядя, как раскачивается над моей головой Ловец Снов, украшенный разноцветными бусинками и белыми перьями.

Снаружи послышалось ржание лошадей, плеск воды и кудахчущий смех Шеймуса.

Встать на ноги оказалось непросто, деревянная стена предательски закачалась у меня под рукой, а голова вновь пошла кругом.

Некоторое время я стоял с закрытыми глазами, стараясь подавить тошноту и дожидаясь, когда перед моими глазами перестанут роиться черные точки.

Снаружи запахло кофе, и рот у меня тут же наполнился слюной.

— Ну, где же этот проклятый индеец? — послышался ворчливый голос Шеймуса. — Может он ждет, что я принесу ему завтрак в постель?

— Оставь парня в покое, — раздался в ответ голос мистера Конноли. — Он, похоже, отравился снадобьем, которое ему дал шаман. Ты бы на его месте вообще пластом лежал!

— Знаем мы, что это за снадобье! — Шеймус вновь загоготал. — Это же как обычное похмелье!

Собрав все силы, я решительно толкнул дверь, и вышел в ослепительное весеннее утро.

Шеймус расположился на берегу реки, оседлав какую-то корягу. Подбородок у него был покрыт белой мыльной пеной, а в развилке дерева поблескивало зеркальце. В руке ирландец держал раскрытую бритву.

Мистер Конноли сидел чуть в сторонке на разложенном на земле одеяле и чистил винтовку. С каждым днем, как я заметил, его кожа становилась все темнее и темнее, а движения, все более ловкими и быстрыми.

Сплошная стена камыша раздвинулась, и из зарослей появился грязный и злой Сет Кипман, с ружьем на плече и уткой за поясом.

— Спрячь зеркальце, дурачина! — сказал он, бросая добычу на землю. — Оно так сверкает, что ослепило меня за три мили отсюда!

Толстый ирландец всплеснул руками.

— И как же мне тогда бриться, позвольте полюбопытствовать? — его глаза удивленно округлились. — На ощупь что ли? Так недолго и горло самому себе перерезать!