Звезды и стрелы - [21]

Ночь была холодная, и мальчишки жались поближе друг к другу, поглядывая на темные силуэты воинов, застывших, подобно изваяниям, вокруг огня.

Белая Птица плеснул на уголья из чаши, а Черная Рубаха бросил в огонь кусок сырого сердца бизона.

Трубка пошла по кругу, и воины затянули старинную песню охотников.

Я хорошо знал слова и начал тихонько подпевать.

Завыл ветер, пламя затрепетало, и с небес посыпались крупные хлопья снега.

Трубка описала полный круг вокруг костра и вернулась в руки хозяина.

— Однажды, давным-давно, когда люди еще понимали язык зверей и птиц, жил один воин, по имени Умеющий Слушать…

Этой истории я не слыхал раньше, и сердце мое забилось в груди быстрее, в предвкушении волшебных приключений и страшных превращений!

Однако отец замолчал, прервав рассказ на полуслове.

Он вновь принялся набивать свою трубку, а остальные воины сидели, не шевелясь, величественные и безмолвные.

Я поднял глаза, и мое сердце замерло на миг в груди! Прямо напротив отца сидел огромный белый волк!

От его шкуры поднимался пар, а воздух наполнился непривычным горьковатым запахом, похожим на запах корений, которые шаман бросает в огонь, когда говорит с божествами.

Круглые желтые глаза глядели на воинов сквозь стену огня, а на огромных когтистых лапах таял снег.

Волк сидел неподвижно, а воины делали вид, что ничего не замечают.

Отец вновь раскурил трубку, и как ни в чем ни бывало, продолжил рассказ.

Что он рассказывал, я уже не слышал. Мой взгляд был прикован к огромному, страшному животному, сидящему среди воинов, как среди равных.

Я видел каждый волосок, на его седой морде, каждую снежинку, которая кружась, касалась его усов.

Вдыхая тяжелый пряный дух, идущий от животного, я всего лишь на секунду прикорнул, а когда открыл глаза, волка уже не было.

До сих пор я не знаю, было ли все это на самом деле, либо все это мне лишь привиделось. Не знаю, был ли это настоящий волк, был ли это воин-оборотень, или это был один из маниту, привлеченный к стоянке человека запахом подношений.

У отца я так и не спросил, ведь говорить о духах считалось плохим знамением, а сам отец никогда об этом случае потом не вспоминал.

* * *

Я натянул поводья, сдерживая Маленькую Стрелу, и уставился на волка.

— Не стреляйте, — сказал я. — Позвольте мне с ним поговорить.

Шеймус что-то пробормотал, но ружья не опустил.

Волк стоял неподвижно, не издавая ни звука. Его голова была опущена к самой земле, а верхняя губа вздернулась, обнажая клыки.

Я смотрел на эту страшную гримасу, и мне казалось, что чудовище ухмыляется!

Маленькая Стрела задрожал, и весь напрягся, готовый в любой момент броситься наутек. Я похлопал коня по шее, натянул поводья, и стиснул его бока коленями, привлекая к себе внимание.

Почувствовав седока, Маленькая Стрела тихонько заржал. Из пасти волка в ответ вырвалось утробное рычание.

Запустив руку за пазуху, я достал красивое вороново перо, подобранное накануне на дороге. Повертев его между пальцев, чтобы волк его мог хорошо рассмотреть, я вытянул руку вперед и поклонился, не отрывая глаз от оскаленных клыков.

— О, всемогущий маниту! — воскликнул я. — Прости нас, за то, что потревожили твой покой!

Волк вновь зарычал и склонил голову на бок, словно прислушиваясь к моим словам.

— Позволь нам проехать мимо, — продолжил я. — И прими от нас это подношение!

Я разжал пальцы, и перо, грациозно кружась, поплыло по воздуху и опустилось волку прямо межу передних лап.

Затаив дыхание я ждал ответа.

Волк вздрогнул, наклонил голову, обнюхивая подарок и захрипел.

Наши кони беспокойно заржали и подались назад. Маленькая Стрела весь напрягся, превратившись меж моих колен в камень.

В горле у чудовища что-то забулькало, и из оскаленной пасти на землю хлынула какая-то зловонная черная жижа. Смрад был такой сильный, что от него заслезились глаза.

Кони заржали и бросились наутек. Я натянул поводья, но было слишком поздно! Маленькая Стрела распластался над дорогой как птица, унося меня прочь, от страшного существа преградившего нам дорогу.

Мимо мелькнули перепуганные лица моих спутников и вытаращенные глаза вьючных лошадей.

Аппалуза мчался как ветер! Я изо всех сил вцепился в поводья, но не смог его остановить! Ужас, обуявший животное, начисто лишил его разума!

Полосатые копыта выбивали ритмичную дробь, с каждой секундой увеличивая расстояние между мной и моими компаньонами.

Мимо пролетели проволочные изгороди, обугленные стены поместий на холмах, персиковые сады и перевернутые подводы, лежащие посреди дороги.

Из оскаленного рта скакуна летела пена, попадая мне в лицо, а вздымающиеся пятнистые бока взмокли так, словно мы побывали под проливным дождем.

— Аааааэээээ! — закричал я, склоняясь к самой гриве Маленькой Стрелы.

Отпустив поводья, я запустил руки в его гриву, и, ухватив по горсти шелковистых волос, потянул.

— Аааааэээээ! — кричал я, наклоняясь к прижатым к голове ушам, и сжимая коня локтями за шею. — Нееееаааааа!

Удары копыт по земле постепенно замедлились, и Маленькая Стрела остановился. Он тяжело дышал, и испуганно вращая глазами, грыз удила.

Я спрыгнул на землю и обеими реками обхватил коня за шею. Прижавшись к его морде лбом, я зашептал ему на ухо успокоительные слова. Маленькая Стрела дрожал и испуганно вздрагивал. Мне прекрасно было понятно его состояние, ведь чудовище и меня не на шутку напугало.