Звёздный смех - [9]

Пока луч закатный не потух,

И свеченье сердца — кадр красивый —

Звуком флейты ворожил наш слух,

И теперь нам долго будет сниться

В смене кадров — в промельк, невзначай,

Наших милых на экране лица,

И слеза не вызовет печаль —

Просто золотистая ресница

В золотой упала чай.

***

С длинных век стрясая пыль ночную,

Сон свой вспоминаю золотой.

Я его по кадрам помятую,

Он весь день витает надо мной.

Пью ли чай или глотаю кофе

Под обычный с маслом бутерброд,

Приближаю сердце к катастрофе,

Жир животный отправляя в рот.

Жизнь моя — киношное колечко, —

То веселье, то опять печаль…

Снова в сон впадаю и, конечно,

Как всегда, очки роняю в чай.

Солнца луч втыкается иголкой

В занавеску, прядая в окно…

Я опять кладу себя на полку,

Словно запрещённое кино…

«Как драгоценное вино…»

Как драгоценное вино,

Плескалась оторопь рассвета,

Воздушно-розовый фиал

К губам эола поднося….

Зеленотравое руно,

Нездешним пламенем согрето,

Одним касаньем рисовал

Туман, — рассеянный босяк.

Он тепло-хладен был и нем,

Гася мерцающие росы,

Он даль до неба закрывал,

А близь в объятиях сжимал….

И луч, как быстрокрылый мем,

Вонзался в ткань земную косо,

И паутинных опахал

Прозрачный шёлк обозначал.

Воздушный замок из ветвей

По небу плыл легко и ломко,

Распято путаясь в плену

У недосказанных обид…

И было всех побед важней

Мне утро с розовой каёмкой,

Как будто на меня одну

Был этот нежный свет пролит.

И я мечтала лишь о том,

Как выждать откровенье часа,

Когда сольётся зов души

С аккордом сути неземной…

Рассветный ароматный ром

По венам током жизни крался,

И ветер мирно ворошил

Клочки тумана подо мной.

«Светает… Дождь стоит стеной…»

Светает… Дождь стоит стеной,

Прибились хризантемы долу.

Твердь отгуляла выходной,

И грозовых раскатов соло

Вступает в шуме резвых струй,

И, тучу светом полосуя,

Бежит к земле, их поцелуй

Мгновенен и случаен всуе.

На копие стихии зла

Летит зловещий гений смерти,

И сквозь тончайший звон стекла

Слыхать, как ветер плети вертит

Поникших скорбно мокрых лоз

И, спотыкаясь о повети,

Ворчит, расстроившись всерьёз,

Дождя запутывая сети.

Он рвёт воздушные пласты,

Насквозь пронизанные влагой,

И с шумом прядает в кусты

С декабрьской бешеной отвагой…

Стекает с крыши Божий гнев,

Седые камни омывая,

И стонет скрипом нараспев

Кривая слива у сарая.

«Сгустился воздух, как медовый сбитень…»

Сгустился воздух, как медовый сбитень,

Закат подкрался, словно беглый тать…

Коплю в душе разорванные нити,

Нет прока мне о прошлом горевать.

Ни пагубы, ни зла в глухом забвенье,

В молчании — ни горя, ни обид.

Пошли мне разуменья и терпенья,

Чтоб встретить, Боже, всё что предстоит.

Не прогневить бы сил Твоих небесных

Своим порывом истину найти,

Когда от горьких дум темно и тесно, —

Ни одного просвета на пути.

Настанет день однажды после ночи…

Узнаю ли, успею ли дожить?

Одна печаль давно мне сердце точит,

Как мир слепцов вокруг меня блажит.

«Мы не рабы, — кричат они в пространство, —

Не Божьи мы, родившись от макак!»

С каким глухим, беспечным постоянством

Они вещуют и глаголят так!

В безверии есть корень лиходейства

И лихоимства там же корень есть,

Любое чёрт задумает злодейство, —

Для поруганья душ грехов не счесть.

А кто-то скажет: «Что мне ваши догмы,

Имею Бога я на дне души!»

И так в свои слова упрётся рогом,

Что Бога очень сильно насмешит.

Боюсь ли я предстать пред Божьи очи?

Конечно, да, не смерть же мне страшна!

Жила, как все, до малого охоча,

В большом и вечном радостно-грешна.

Но, лютый ужас видя ежечасно,

Которым люди века тешат глаз,

Я понимаю, — все слова напрасны,

Вселенский разум на земле угас.

Вновь у порога истины ничтоже

Топчу со всеми вместе тварный свет

И понимаю, дал нам волю Боже

И ум вложил, а дух и разум — нет.

Их обрести в незримой тяжкой битве

Дано не всем, и тот мертворождён,

Кто по духовной не желает бритве

Войти к Отцу, отринув вечный сон.

Скорбит земля, омывшись тёплой кровью,

Пророки и святые — не указ.

И жрут друг друга с истинной любовью

«Венцы творенья» каждый миг и час.

«Деревьям больше нечем шелестеть…»

Деревьям больше нечем шелестеть,

Шероховато бродит ветер низом.

Декабрь играет в собственную смерть,

Колючими снежинками пронизан.

Здесь не сносить без шапки головы,

Без печи не унять знобящей дрожи.

Цветёт на окнах сизая полынь,

И краток день, и свет его ничтожен.

Итак, зима. Вновь будет враждовать

С людьми её безудержная стужа,

И будет ночь в дверях колядовать,

И лунный лёд над крышами недужить.

Устав торить бессменный Млечный Путь,

Замедлит карусельное круженье

И стихнет вечность, дав Земле уснуть

И погрузиться в краткое забвенье.

Усну и я не сердцем, но душой,

Отринув жар, накопленный годами…

Подёрнутся серебряной золой

Осенние деньки и станут снами.

Приснится мне утерянный простор

Последних чувств, безумство неземное,

Как непрощённый грех, как злой укор,

Как чёрное проклятье родовое…

Народный поэт

Сергей Вит Берсенев

Другу…

Не завидуй, мой друг, не завидуй…

Не ищи ворожбы между строк…

Как плетьми, злыми буднями битый,

я к себе беспощаден и строг.

Оттого, что оставили с носом,

что — с изнанкой неправедной храм,

в понедельник бываю несносным,

по субботам, естественно — в хлам.

Я в глазах твоих вижу обиду:

мол, скрываю секрет, не делюсь…

Не завидуй, мой друг, не завидуй…

Лучше я вдруг тобой удивлюсь!