Звёздный смех - [10]

***

Я рифмую с завидным усердьем,

Рифмы просятся сами на слух.

Ручку крепко держу троеперстьем, —

Как ни бьюсь, не выходит об двух.

Жив курилка, крут живчик поэзы,

Хоть обужен словарный запас…

И в какой я союз не пролезу,

Но и там я стихам стихопас.

Словно компас верчусь над магнитом,

Нос по ветру, губа — на закат.

Не накрыться бы медным корытом, —

Я без званий не шибко богат.

А до званий всегда был охочим,

И теперь вот — «народный поэт»…

Мне Есенин привиделся ночью,

У виска он держал пистолет.

«До свиданья, мой друг, до свиданья», —

Говорил, словно Гамлета тень.

И осенней прилипчивой ранью

Начал я поэтический день.

Путеводный клубок укатился,

Был бумаги листок, словно мел…

Рифмой я, как петлёй, удавился

И поллитру случайно доел.

Чёрным глазом Серёгино дуло, —

Ужас тьмою мне темя сверлил, —

Желваки его дёргали скулы…

Он завидовать мне приходил!

Суповой набор поэзии

Андрей Коровин

нет никакого юга

и севера тоже нет

есть только эта вьюга

точная как ответ

обреченные боги

на последней земле

алчны мы и убоги

черви в сырой золе

не возгорится пламя

некому поджигать

каждый из нас лишь камень

брошенный чтоб солгать

***

Падаю я в болото,

Камнем иду ко дну.

Как же мне жить охота

И завести… жену!

Червь я иль право-слово

Что-то сумею речь?

Вот уж кутья готова,

И разгорелась печь…

Стих суповым набором

Вышел из недр моих,

Дровня за тем забором,

А нарисован — пих.

Вот уж мне эти боги,

Что сотворили свет,

Мёрзнут без тапок ноги,

Севера с югом нет.

«Там время дышит сумрачно и скорбно…»

Там время дышит сумрачно и скорбно,

И слышится порой библейский плач.

Там бродит вечность с неподъёмной торбой

И кутается в свой лиловый плащ.

Спиралями закручены орбиты

Неведомых затерянных миров,

И сеются сквозь плазменное сито

Обломки звёзд, и рвут земной покров.

Величественны водные объятья,

Качающие утлые челны

Материков, где снова люди-братья

Затеяли кровавый спор войны.

Пророки все давно почили в бозе,

Святые спят, нетленны, во гробах,

Лишь грешный вид в сомнениях елозит,

Брожение наследуя в умах.

Как мало надо смертной оболочке, —

Всего-то славы, денег и побед,

Чтобы однажды довести до точки,

До чёрной точки изначальный свет.

Настало время собирать каменья,

Бог долго терпит, только больно бьёт…

За обнищанье душ и небреженье

Он разума сердцам не подаёт.

Конь рыжий роет тварный мир копытом,

Летит огонь за всадником немым…

И время вновь, с пространством перевито,

Глумится повтореньем роковым.

Кто пал в бою, тот счастлив поневоле,

За правду лечь — умерить Божий гнев.

И будет жизнь под небом лишь дотоле,

Пока безумцы грянут, озверев,

Со всей своей непостижимой дури

Заряд смертельный в злобе неземной.

А Божий всадник грозно брови хмурит

Над гиблым полем брани вековой.

«И каждый раз, как только дождь заходит…»

И каждый раз, как только дождь заходит,

С подветренной спускаясь стороны,

И солнце на небесном гаснет своде,

Являются ко мне чужие сны.

Они в моей дурачатся постели

И призрачную жизнь свою ведут.

Моё сознанье брезжит еле-еле, —

Не выбраться из сонных этих пут.

Дано мне видеть волей провиденья

Грядущее из бархатных глубин

Вселенной, — неземное откровенье, —

Где триедины Дух, Отец и Сын.

Тревоги нет, есть прелесть узнаванья,

Нет страха тьмы, лишь внутренний огонь

Мои обозначает притязанья

И движет стрелки жизни посолонь.

Канатные дороги паутины

Запретных знаний чётче и видней,

Всплывают невозможные картины

Горячечной фантазией моей.

И вот уж вижу ясно, что стихии,

Отхлынув от порога бытия,

Покинули алтарь Святой Софии,

Бесплотным тяжким ужасом паря

Над теми, кто сквернил и жёг святыни,

Глумясь над первозванностью Балкан.

И будет им несолоно отныне,

И крест восстанет, славой осиян.

Есть Бог, душа и промысел великий,

Есть жертвенность и чистая любовь…

И смотрят сверху праведников лики

На наш с нечистой силой вечный бой.

Пусть, словно козни, тучи грозовые

Покинут мой затерянный придел,

И сны мне пусть привидятся иные,

Где ангел смерти будет не у дел.

А явь страшнее сна, страшней ухода

Из мира зла, невежества, потерь

Под старой блёклой твердью небосвода,

Где человек опасен, словно зверь.

И каждый раз, как только дождь заходит,

С подветренной спускаясь стороны,

И солнце на небесном гаснет своде,

Являются ко мне чужие сны…

Экспромт к поэтам

Кто-то жмётся к Волошину,

Кто-то — к Анне Ахматовой

И, нежданно-непрошено,

Кто-то лепит горбатого, —

Не указ, дескать, классики,

Я не хуже Есенина,

Ведь пишу не побасенки —

Про погоду осеннюю.

С музой долго не чикаясь,

Синь и стынь, виру с майною

Отрифмуют, как инопись,

С поэтической манною.

Голосуют без имени,

Жеребьюют без помысла,

У Пегаса нет вымени,

У поэтцев нет совести.

Не овечки невинные

Немтыри беспардонные,

Не герои былинные, —

Полудурки бездонные.

Кто-то скажет, — пусть кружатся,

Как обломки тунгусские,

Мне ж по-прежнему тужится

За язык, мы же русские!

Пусть бы бегали голые

Или пили без продыха

Эти пустоголовые

Миллион с лишним олуха.

Только тяга к писательству

Всё у них перевесила,

Словно златоискательство, —

Хоть погано, да весело.

Им вручают то грамоты,

То заветные пёрышки

За бездарную пахоту,

Да за звонкие пёрдышки.

Потомкам сталинских палачей

Реставраторы подлой жизни,

«Троек», казней, лесоповалов,

Вы мечтали о коммунизме,

Правда, дожили до развала.

Вы скучаете о стакане

Газировки за три копейки?