Звездный единорог - [9]
Женщины уходит. Дальше время от времени должен слышаться звон мечей. Входит Дурак, таща Слепца.
Дурак. Ты съел ее! Ты съел ее! А мне оставил одни кости! (Швыряет Слепца на пол рядом с троном.)
Слепец. Вот беда так беда! На мне живого места не осталось! Будто меня на части разорвали! Так-то ты платишь мне за мое добро.
Дурак. Ты все съел! А мне врал. Надо было сразу понять по тому, как лениво и сонно ты тащился. Теперь лежи тут до прихода королей. Все расскажу про тебя Конхобару и Кухулину и остальным королям.
Слепец. Да что бы было с тобой, если бы не я, ведь у тебя совсем нет мозгов! Не заботься я о тебе, ходил бы ты голодный да холодный.
Дурак. Ты заботишься обо мне? Да ты сидишь в сторонке, а меня гоняешь на опасные дела. Разве не меня погнал ты на скалу за яйцами чаек, а сам тем временем грел на солнышке свои слепые глаза? И потом один съел все хорошие яйца, а мне оставил то, что уже не яйца и еще не птицы. (Слепец пытается встать, но Дурак толкает его обратно.) Лежи смирно, пока я закрою дверь. Ну и расшумелись там. До того расшумелись, что я сам себя не слышу. (Закрывает дверь.) Почему бы им не помолчать? Почему бы им не помолчать? (Слепец пытается уползти.) А! Хочешь удрать? (Идет за Слепцом и возвращает его прежнее место.) Лежи тут! Лежи тут! Даже и не надейся удрать от меня! Лежи и жди, пока не придут короли. Я все им о тебе расскажу. Все расскажу. Как ты греешься у костра, который меня же заставляешь разжечь, да еще, требуешь, чтобы я раздувал пламя. И как заставляешь меня лежать там, где дует ветер, когда дует ветер, и там, где идет дождь, когда идет дождь.
Слепец. Послушай меня, славный Дурак. Вспомни, как я забочусь о тебе. Я ли не приводил тебя к жаркому очагу, где тебя ждал добрый прием? А ты бежал от него подальше, потому что любишь бродяжничать.
Дурак. В последний раз ты меня привел и ты же увел; потому что это ты украл из горшка кусок мяса, когда никто не смотрел. Тихо!
Кухулин (буквально врывается в залу). Ни на земле, ни на небе нет такого колдовства с которым я бы не справился.
Дурак. Кухулин, послушай. Я оставил его следить, как варится курица, а он съел ее. Съел всю курицу, хотя это я украл ее. Ничего мне не вставил, одни перья.
Кухулин. Подай мне рог с элем!
Слепец. Я оставил ему то, что он любит. Ты даже не представляешь, как наш Дурак любит украшать себя. И больше всего он любит перья.
Дурак. Кости и перья - вот все, что мне досталось. Одни перья, а ведь это я украл курицу!
Кухулин. Подай мне рог. Не хватало еще ваших препирательств! (Пьет.) Так что же вы не поделили? Выкладывайте!
Слепец. Что бы сталось с ним без меня? Разве не мне приходится думать за двоих? Разве не я забочусь о том, как бы добыть еду для обоих. А как ее добудешь, если в полнолуние или в прилив с него глаз спускать нельзя, вечно он или кролика в силках оставит, пока тот не зачервивеет, или форель обратно в реку упустит.
В то время, как Слепец говорит, Дурак начинает петь.
Дурак (поет)
Слепец. Вот-вот, послушайте его. А ведь мне приходится слушать такое и днем и ночью.
Дурак втыкает перья себе в волосы. Кухулин берет со скамейки, на которой сидит Дурак, перья; вытаскивает перья из волос Дурака и вытирает ими кровь со своего меча.
Дурак. Он взял мои перья и вытер ими меч. Вытер кровь на мече.
Кухулин (идет к задней двери и выбрасывает перья). Они стоят возле него. Им не разбудить его, несмотря на все его колдовство.
Слепец. Он говорит о герое, которого убил. О том самом, что прибыл из страны Айфе.
Кухулин. Он думал спасти себя колдовстврм.
Дурак. А Слепец сказал, будто он убьет тебя, будто он для этого прибыл из страны Айфе. Слепец сказал, будто его там обучили всем хитростям. Но я-то знал, что ты победишь его.
Кухулин (обращаемся к Слепцу). Откуда ты его знаешь?
Слепец. Я видел его, когда еще не ослеп, в стране Айфе.
Кухулин. Ты был в стране Айфе?
Слепец. Я видел там его и его мать.
Кухулин. Он не успел назвать ее перед смертью?
Слепец. Он - сын королевы.
Кухулин. Какой королевы? (Хватает Слепца, который к этому времени уже сидит на скамейке.) Королевы Скатах? Там было много королев. Ведь там правили только королевы.
Слепец. Нет, не Скатах.
Кухулин. Королевы Уатах? Да? Отвечай же! Отвечай!
Слепец. Не могу, ты чуть не задушил меня. (Кухулин отпускает его.) Не помню я. Боюсь соврать. Но она была королевой, это точно.
Дурак. А мне он сказал сегодня, что тот юноша - сын Айфе.
Кухулин. Айфе? Нет! Нет! Когда я жил там, у нее не было сына.
Дурак. Слепец сказал, что она растила его как сына.
Кухулин. Лучше бы он был сыном другой женщины. А кто его отец? Воин из Албы? Горячая была женщина - гордая, белая, горячая женщина.
Слепец. Никто не знал его отца.
Кухулин. Никто не знал! Неужели и ты не знал, ведь ты любишь подслушивать у дверей?
Слепец. Нет, нет. Я ничего не знаю.
Дурак. А сам говорил, как слышал похвальбы Айфе, будто у нее был лишь один возлюбленный, тот единственный, кто одолел ее в поединке.
Пауза.
Слепец. Дурак, не ты ли дрожишь? Скамейка трясется. Почему ты дрожишь? Неужели Кухулин убьет нас? Кухулин, это не я сказал тебе о сыне!
Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) — классик ирландской и английской литературы ХХ века. Впервые выходящий на русском языке том прозы "Кельтские сумерки" включает в себя самое значительное, написанное выдающимся писателем. Издание снабжено подробным культурологическим комментарием и фундаментальной статьей Вадима Михайлина, исследователя современной английской литературы, переводчика и комментатора четырехтомного "Александрийского квартета" Лоренса Даррелла (ИНАПРЕСС 1996 — 97). "Кельтские сумерки" не только собрание увлекательной прозы, но и путеводитель по ирландской истории и мифологии, которые вдохновляли У.
Эта пьеса погружает нас в атмосферу ирландской мистики. Капитан пиратского корабля Форгэл обладает волшебной арфой, способной погружать людей в грезы и заставлять видеть мир по-другому. Матросы довольны своим капитаном до тех пор, пока всё происходит в соответствии с обычными пиратскими чаяниями – грабёж, женщины и тому подобное. Но Форгэл преследует другие цели. Он хочет найти вечную, высшую, мистическую любовь, которой он не видел на земле. Этот центральный образ, не то одержимого, не то гения, возвышающегося над людьми, пугающего их, но ведущего за собой – оставляет широкое пространство для толкования и заставляет переосмыслить некоторые вещи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пьеса повествует о смерти одного из главных героев ирландского эпоса. Сюжет подан, как представление внутри представления. Действие, разворачивающееся в эпоху героев, оказывается обрамлено двумя сценами из современности: стариком, выходящим на сцену в самом начале и дающим наставления по работе со зрительным залом, и уличной труппой из двух музыкантов и певицы, которая воспевает героев ирландского прошлого и сравнивает их с людьми этого, дряхлого века. Пьеса, завершающая цикл посвящённый Кухулину, пронизана тоской по мифологическому прошлому, жившему по другим законам, но бывшему прекрасным не в пример настоящему.
Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) – великий поэт, прозаик и драматург, лауреат Нобелевской премии, отец английского модернизма и его оппонент – называл свое творчество «трагическим», видя его основой «конфликт» и «войну противоположностей», «водоворот горечи» или «жизнь». Пьесы Йейтса зачастую напоминают драмы Блока и Гумилева. Но для русских символистов миф и история были, скорее, материалом для переосмысления и художественной игры, а для Йейтса – вечно живым источником изначального жизненного трагизма.