Звездный дождь-2 - [55]

— Дан, ты же не думаешь, что мне удастся куда-то спастись без твоей матушки? — фыркает «трактирщик». — И неужели ты думаешь, что она кого-то выпустит из своих милых ручек? Поверь, мы спасли даже твоих кроликов!

И Тир невольно отвел взгляд, потому что это невольно напомнило ему о разговорах с отцом при дворе: когда светская болтовня служит лишь прикрытием для другого разговора — глазами, мимикой, условными знаками.

А где? — спросили зеленые глаза.

Потом, — ответили карие…

— А кота? — спросили дрогнувшие губы.

— Того, крашенного рыжего? Что сбежал от вдовы? Да, конечно. А вот герцога спасти, боюсь, дело потруднее…

17. Как выдернуть хвост из мышеловки…

Про Тер-Витара, главу рода Собронов, Кристен Дереш знал неожиданно много. Отец никогда не страдал сословными предрассудками и, не в пример многим членам Вышнего круга, общался уважительно не только с ровней. Тир в свое время не раз слышал, что истинное достоинство человека знати не в том, чтобы втаптывать в грязь других, а чтобы пример показывать… дословно он не помнил, но не удивлялся тому, что отец и Дереш старший так быстро поладили. Оба умели разбираться в людях, у обоих за плечами немалый жизненный опыт… и зуб на Орден. Тоже немалый.

— …у него почти получилось. Армия за него горой… Связи поднял все, что мог, кого-то подкупил, кого-то поприжал, даже на двоих Проводников нашел управу — числились за ними кое-какие нехорошие дела. Должно было выгореть… был бы ты в Алте, все б сошлось. А так святые отче тянули время, отговариваясь тем, что поводок, мол, только очно передавать можно… и дотянули, чтоб им Злиш на том свете постель поколючей приготовил! Лесовики посольство прислали. Не знаю, какой петух их в темечко клюнул, только они перемирия просить приехали. Да еще без откупа, представь! Когда такое было?

Никогда.

Лесной край, самый беспокойный сосед Алтийского королевства, напоминал вечно кипящий котел. Многочисленные племена лесовиков без конца делили земли, речки, пещеристые горы, болотистые низины с залежами драгоценной окаменевшей смолы. Племена очень не любили друг друга, все время меряясь различиями в своих обычаях, постоянно обвиняя друг друга в лживости, в измене заветам предков и божья пара знает, в чем еще. Объединялись они только в одном случае: в ненависти к «этим гладкорылым с равнины». Перед желанием напакостить «поганым безбородым» забывались многолетние обиды и межплеменные склоки. Бесконечные кражи скота, постоянные похищения людей, особенно молодых женщин и девушек раз в несколько лет сменялись массовым набегом, бывало, испепелявшим не только деревни, но и города. Это когда двум-трем «лесным вершинам» удавалось договориться об очередном «союзе на века, пока стоит Вековечный дуб»… чтоб потом опять перегрызться при дележке добычи. Так было лет сто, пока за границу Алты не взялся Тер-Витар Соброн…

Медленно, постепенно, но неуклонно армия под его руководством учила лесовиков понятию «граница» и смыслу поговорки «Худой мир лучше доброй ссоры». Тир это полезное дело продолжил, но видел, что стараться армии еще долго… и вдруг лесовики прислали посольство? Да быть этого не может! Они даже насчет выкупа за пленных и похищенных сговориться не могли, вечно по десять раз меняли цену и условия передачи. И продешевить боялись, и соседа перещеголять хотелось, и на честное слово никому не верили — ну не было у них такого понятия, как честное слово! Что такого могло случиться, что лесовики захотели перемирия (это еще возможно, хоть и сложно представить, как разбойничьи племена обойдутся без привычной подпитки в виде выкупов), но посольство? Невозможно…

— Как кстати… — протянул Дан. — Радости, наверное, было…

— А как же! Король, ясное дело, возрадовался, да так, что армию стал распускать еще до того, как подписи на договоре высохли. Причем ликование его величества было столь безмерно, что он закатил при дворе сначала всеобщее молитвословие, а потом всеобщий пир, никого не выпуская за ворота… а на городских площадях подозрительно быстро стали появляться бочки с вином в честь победы. Много бочек. Якобы их выставили обрадованные миром горожане впридачу к традиционному дару короля. Только вот почему-то со стертыми клеймами бочонки были…

Свеча на столе чуть слышно треснула, пламя закачалось, бросая блики на лица мужчин. По стенам старого подвала запрыгали неровные тени. И стало тихо — только потрескивание фитилька.

— Понятно… Это то, что я думаю?

— Именно. Когда город протрезвел наконец настолько, чтоб слышать, по улицам уже вовсю кричали глашатаи, сообщая гражданам о прискорбном происшествии — герцог Соброн, неслыханное дело, оскорбил божью пару, а посему передается в руки Ордена Опоры для покаяния и просветления… Мол, преступление не столь велико, чтобы предавать суду и смерти, и, памятуя о многочисленных заслугах и воинских подвигах, герцогу оказывается милость, то есть возможность раскаяться…

— Милость? Понятно… Хорошо сработано.

— Аккуратно и продуманно. И с семьей все рассчитали. Сам герцог дома — никакой тюрьмы, никаких подземелий, сам Орден не карает, что вы, он только помогает грешному осознать свои заблуждения. А вот младшие сыновья при дворе. Его величество всемерно скорбит об их отце, что подавал столь пагубный пример юношам, и постоянно держит мальчишек при себе… так сказать, дабы внушить отрокам должные благие помышления. Придворные восхищаются добротой и благородством его величества. Понятно?