Звездный дождь-2 - [54]

— Господин желает освежиться? — хрипловатый мальчишеский голос прозвучал, как труба, возвещающая о конце дневного перехода.

— Да, — торопливо сказал он, нашаривая в кошельке монету помельче. — Да, давай.

— Вода, разбавленное вино, отвар смородины?

— Отвар! И побыстрей! — он дождался, пока огромная деревянная кружка протрется, как положено, льдинкой по краю, заполнится (хвала Дару, поиски монеты позволяли опустить голову) и с показной жаждой в нее уткнулся.

Вкуса не ощутил…

Вкуса не было и у пива, которое три веревки спустя подали им в трактирчике неподалеку от площади Первого всадника. Это было совсем близко от дома Собронов, но Тир никогда не бывал здесь.

Довольно обширный подвал был оформлен в стиле Миридды: цветные столы с резьбой в центре столешниц (Дан как-то говорил, что это специально, чтоб показать, что в доме чисто, мол, в резьбе ни пылинки, ни крошки), цветные полотна по стенам с вышитыми узорами, цветные стекла в полукруглых окошках. Очень симпатичные подносчицы в мириддских расшитых платьях.

И закуски им подали быстро.

— Значит, так. Герцог Соброн находится под королевским указом о передаче вассалитета.

— Что?!

— Тихо. Вассалитет, как ты догадываешься, передан нашим друзьям в рясах знакомого цвета. Вассалитет временный, и формально после того, как твой отец покается и признает свою вину, то ваш «двоюродный король» вновь примет его под свою руку… и вроде как обещал, что снова включит его в Вышний Круг. Но на деле сам понимаешь. Он живой, пока не сдался. Он пока держится…

— Понимаю, — хрипловато процедил Тир. — Понимаю…

«Двоюродным королем» его величество прозвали не зря. Наследником трона он не считался, прежнему королю приходился каким-то дальним родственником, королевского воспитания не получал и, по слухам, сел на «кожаный трон» не без помощи того же Ордена. А потому рассчитывать, что он что-то хотя бы мяукнет против «друзей в рясах знакомого цвета», было бы чересчур наивно. Вассалитет передал, надо же… Герцог Соброн вассал орденских крыс! И Вышний Круг это скушал?

А куда он денется? Сами же присягали этому ничтожеству! Отец говорил, что после гибели королевской семьи на трон могли претендовать сразу три семьи с относительно равными правами. И казалось логичным согласиться на человека со стороны, чтобы избежать междоусобицы. А человек оказался… о чем он думает? Мысли мечутся, как ошалелые лисы на охоте…

— А почему его носят в кресле?

— По уверениям святых отче, грешника Соброна поразила кара божьей пары.

— Какая… кара?

— Паралич ног.

— ***! Какие же они…

— Да не разбавлено оно, что ты! — тут же перебил Дан нарочито громко. — Пей смело. Или тебе опять эти мерещатся, с рожками и усиками?

Трактир, заинтересовавшийся было восклицанием с углового столика, немного подождал явления обещанных «этих», не дождался и вернулся к своим обыденным делам.

— Прости.

— Пусть наши друзья прощения просят. Ты бы все-таки потише. Так вот с отцом тебе повезло. Он не только отказался убирать тебя из наследников, он такую бучу поднял, что даже рассматривалась вероятность возвращения тебя обратно. И если б лесовики с какой-то дури не приперлись заключать мир, может, ты стал бы первым магом, отданным под покровительство и ответственность семьи…

— Ты все это узнал у простых прохожих?

— Обижаешь? — сверкнули зеленые глаза. — Разве на простых прохожих у меня ушло бы почти две веревицы? Но эти милые прохожие показали мне вот это милое местечко, где кучкуются наемники, выпивая за здоровье и заказчиков, и клиентов. В особенности клиентов — чтоб они не померли до встречи с работниками ножа и топора. А уж тем только подбрось темку про герцога Соброна… наслушаешься. Если слушать умеешь. А трактирная служаночка мне шепнула, что доблестных наемничков резко стало меньше. Вот только третьего дня у нее было куда больше работы, а вчера ррраз — и треть куда-то свалила. Расплатившись, честь по чести. Причем свалили именно те, что когда-то были солдатами… что-то затевается. Кстати, а пошли-ка отсюда…

— Что такое?

— Да так, грозой попахивает, — Дан озадаченно нахмурился, и наклонил голову, точно вслушиваясь. — Только… странно как-то. Только что было безопасно, а теперь… пошли, быстро!

— Эй, а расплатиться, господин хороший? — завопили от стойки. — А ну стой! Эй, парни, вы, у двери! А ну попридержите этих… Дан?!

— Ты?!

— Папа… — враз побелевший, Дан прислонился к деревянной стенке, увешанной чесноком… — Папа… живой.

Они похожи. Не лицом, у Дана оно не только моложе, но и тоньше, да и глаза разные. Но вот в фигурах, в особой повадке — оба Дереша двигались, как ловкие коты, — схожесть просто била в глаза. И эта манера прятать чувства за шуткой — несомненно, семейное. После первых объятий, после сбивчивых расспросов, после слез даже — на лица будто маски одели.

— Умней всех оказался господин Эрнесто.

— Кто?

— Отец Клода из Улевы. Он расспросил сына о его видениях, ну, насколько успел. Семью Латы найти было сложно, мать этого мальчика с юга вообще… ну а твоего отца, Тир… сам понимаешь. Меня он тоже отыскал, уму непостижимо, как. Ученость — все-таки великая вещь.

— Вы же… вы тогда… смогли выбраться из города? Все смогли? — сквозь улыбку в голосе Дана проскальзывает почти мольба.