Звёздные крылья - [19]

После работы, пообедав, Ганна часто оставалась в институтской комнате отдыха. В такие часы рояль заменял ей друзей. Она могла часами сидеть за ним, лениво касаясь клавишей, словно перебирая медленно текущие мысли.

Ее часто видели там, и никто не нарушал ее одиночества. Иногда в комнату заходил Валенс, и тогда Ганна сразу обрывала тихую музыку и переходила на бравурные марши. Но Валенс удалялся, не сказав ни слова, и опять лилась тихая музыка.

Инженер Матяш, друг Юрия Крайнева, почти ежедневно после работы приходил на балкон комнаты отдыха. Оттуда, невидимый, он всматривался в лицо Ганны, и теплое сочувствие обволакивало его сердце. Он понимал ее печаль, вслушивался в тихую музыку, и ему так хотелось чем-нибудь помочь девушке.

Как-то он подошел к Ганне — они были уже давно знакомы — и рассказал, как часто слушал ее музыку. У Ганны сразу же появилось чувство неловкости — словно кто-то подслушал ее затаенные мысли.

И в то же время от этого высокого, мешковатого парня веяло каким-то целительным теплом. Оно как бы растапливало ее горе, и это было ей приятно.

* * *

В тот день, когда газеты принесли известие о гибели самолета и смерти Крайнева, Валя была в отчаянии. Она сидела в гараже на маленькой скамеечке в отдаленном углу и смотрела в одну точку. Слезы катились из ее глаз. Она не вытирала их, не стыдилась своего нежданного горя. Да никто и не обращал на нее внимания: это было горе для всех, многие плакали, и некому было задумываться над слезами светловолосого шофера.

С того дня Валя, как улитка, замкнулась в себе. Она работала по-прежнему точно и уверенно, но улыбки никто уже не видел на ее лице. Юрий Крайнев неотступно стоял перед глазами. Девушка никак не могла смириться с его смертью. Это не укладывалось в ее сознании.

«Когда-нибудь вы будете у меня пилотом на таком вот самолете» — эта фраза Юрия не выходила из ее головы.

И всякий раз при воспоминании о Крайневе у Вали тоскливо замирало сердце. Она ревновала его к Ганне, ревновала зло, по-детски.

Бежать! Бежать скорее из этого института, от открытой черной машины, где каждый винтик напоминает Юрия Крайнева.

Однажды она пришла к заместителю директора института и подала ему заявление об уходе. Тот категорически отказал: Валя считалась лучшим шофером.

Тогда она пошла в приемную к Валенсу и терпеливо стала ожидать своей очереди на прием. Она дождалась и, волнуясь, как девочка, вошла в кабинет директора.

Валенс сидел за столом, спиной к окну. На фоне солнечных лучей, лившихся в окно, фигура Валенса казалась темным силуэтом.

Валя подошла к столу и протянула свое заявление.

— Садитесь, — приветливо сказал Валенс, с трудом разбирая резолюцию своего заместителя. Разобрав, наконец, неясный почерк, поднял на Валю глаза.

Он был из тех, кто близко принимает к сердцу чужую беду. В глазах сидевшей перед ним девушки он увидел подлинное горе. Валенс дружелюбно улыбнулся и спросил:

— Почему же вы все-таки хотите от нас уйти?

— Я не могу больше, просто не могу больше здесь работать, — бледнея, ответила Валя.

— Не можете? Почему? Вокруг вас склока? Нетоварищеские взаимоотношения?

— Нет, нет, просто не могу… просто… это мое личное дело. Мне тяжело сейчас работать в институте стратосферы.

И Вале вдруг захотелось рассказать Валенсу все. Она чувствовала к нему большое доверие. Это случалось со всеми, кто приходил к нему: он ничего не спрашивал, а ему рассказывали все. Для Вали этот разговор был тяжелым, неприятным, и директор отлично это понимал.

— Хорошо, я отпущу вас, — сказал он, — но мне очень жаль. Когда-то Крайнев говорил мне о вас как о лучшем шофере института. Он хотел сделать из вас пилота.

Судорога прошла по выразительному лицу Вали. Тяжелый клубок подкатился к горлу. Она старалась сдержать слезы, но не смогла и громко заплакала, откинувшись на спинку кресла. Тело ее вздрагивало от рыданий.

В ту же секунду Валенс понял все. Он протянул Вале стакан воды. Пить она не могла.

— Я… я не могу больше… Я пойду… Не задерживайте меня, — рыдала Валя. — Здесь все напоминает Крайнева…

Последние ее слова глубоко поразили Валенса. Он разобрался в чувствах этой девушки и начал говорить тихо, дружески. Скоро в институте начнут готовить летчиков для реактивных самолетов — стратопланов. Валя за два-три года сможет стать пилотом. Он утешал ее, как ребенка, показывая рисунки самолетов будущего. Постепенно Валя успокоилась. Она плохо вникала в смысл его слов, но боль утихала, и тогда девушка сама начала говорить,

Она поведала Валенсу о Крайневе все, что знала, и он догадался о ее скрытой любви, хотя об этом Валя не упомянула и словом.

Разговаривая с девушкой, он чувствовал, как приятно ему самому говорить о Крайневе. Вспоминая своего ученика и друга, он так же, как Валя, не мог поверить в его смерть. Они говорили о живом;.

Прошло с полчаса, и Валенс вспомнил, что у него много незаконченных дел. Валя уловила его быстрый взгляд на часы. Ей так не хотелось уходить! Она бы целый день сидела здесь, разговаривая с этим строгим ясноглазым человеком.

Валенс увидел на столе заявление Вали и на мгновение задумался.

— Я подумаю, какую работу для вас подыскать, — сказал он, отдавая Вале смятую бумажку. — Только волноваться не следует.