Звездная девочка - [26]

Шрифт
Интервал

Эти слова, как и многие другие слова Арчи, казалось, не входили в уши, а проникали сквозь кожу, чтобы как будто отложить крохотные личинки, дожидавшиеся, как дождя, моего взросления, когда настанет пора вылупиться – тогда-то я и пойму их в полной мере.

Мы шли молча. На одном кактусе виднелись желтые цветки, но мне почему-то от этого стало невероятно грустно. Пурпур гор окутывал нас, расплываясь, словно акварель.

– Они ненавидят ее, – сказал я.

Арчи остановился и пристально посмотрел на меня. Потом развернул меня, и мы пошли назад. Он положил мне руку на плечо.

– Спросим совета у сеньора Сагуаро.

Вскоре мы стояли у полуразрушенного великана. Я никогда не понимал, как сеньору Сагуаро удавалось сохранять такой достойный, даже величественный вид, учитывая, что сквозь растрепанную поверхность проглядывали его внутренности, а у подножия лежали кожистые лоскуты его шкуры – его свалившиеся «штаны». Арчи всегда обращался к нему подчеркнуто вежливо, словно к судье или высокопоставленному чиновнику.

– Добрый день, сеньор Сагуаро, – начал Арчи. – Надеюсь, вы знаете моего друга и коллегу по Ордену Каменной Кости, мистера Борлока.

Обернувшись, Арчи прошептал мне:

– Я немного подустал, но, думаю, лучше поговорить с ним по-испански. Он предпочитает этот язык, когда речь идет о деликатных вопросах.

Арчи снова повернулся к кактусу.

– Parece, Señor Borlock aquí es la víctima de un ‘shunning’ de sus compañeros estudiantes en el liceo. El objeto principal del ‘shunning’ es la enamorada del Señor Borlock, nuestra propia Señorita Niña Estrella. El está en búsqueda de preguntas[3].

Пока Арчи говорил, он смотрел на гнездо сыча-эльфа. Закончив, он повернулся ко мне и прошептал:

– Я сказал ему о вопросах.

– О вопросах? – прошептал я. – А как насчет ответов?

Но он уже отвернулся и наклонил голову в сторону гигантского кактуса, прижав палец к губам:

– Шшш.

Закрыл глаза.

Я ждал.

Наконец он кивнул и повернулся обратно ко мне.

– Многоуважаемый сеньор Сагуаро утверждает, что есть только один вопрос.

– Какой же? – спросил я.

– По его словам, все сводится к следующему – если я перевел правильно: «Чье мнение для него более важно – ее или остальных?» Сеньор говорит, что все остальное вытекает из этого.

Я не был уверен, что понял сеньора Сагуаро, как и половину того, что говорил Арчи, но ничего не сказал и пошел домой. Но лежа той ночью в кровати под лунным светом, я вдруг совершенно четко понял вопрос. Мне просто не хотелось отвечать на него.

20

Дважды в неделю на фанерной доске в виде кукушки-подорожника вывешивались результаты баскетбольного турнира. Оставшиеся команды распределились по округам; затем следовали матчи на уровне регионов, а после останутся только две команды, и будет финал чемпионата штата Аризона. Команда Глендейла, которой мы проиграли, привлекала к себе наше внимание, и мы с каким-то мазохистским удовлетворением следили за ее счетом, указываемым увеличенным шрифтом, пока она продолжала побеждать и прокладывать себе путь к победе.

Тем временем Старгерл увлеклась собственным турниром – конкурсом ораторского мастерства. Став победителем старшей школы Майки, она отправилась на районные состязания «в говорильне», как выразился журналист в «Майка Таймс». Они проходили в актовом зале старшей школы Ред-Рока – и что бы вы думали? – она выиграла и их. Следующим шагом был финал штата в Финиксе, намеченный на третью пятницу апреля.

Об этом объявили по внутренней громкой связи, и когда я услышал объявление, сидя в своем кабинете, то едва не подпрыгнул и не крикнул от радости, но сдержался. Пара человек недовольно забурчали.

Готовясь к финалу, Старгерл практиковалась на мне. Чаще всего мы отправлялись в пустыню. Она не пользовалась никакими заметками и, похоже, не заучивала никакие слова. Каждый раз произносимая ею речь отличалась от предыдущей. Она как будто вставляла новый материал, как только он приходил ей в голову. Она так идеально складывала слова, что, казалось, это была вовсе не речь, а голос природного существа, такой же естественный, как карканье ворона или вой койота в ночи.

Я сидел, скрестив ноги, на земле. Рядом со мной сидела Корица. Мы слушали в восхищении, как, пожалуй, – я в это наполовину верил – и кактусы, перекати-поле, пустыня, горы. Все они внимали девушке в длинном платье. Я с сожалением думал о том, что это должно быть выступление в зале на публику с ограниченным временем, по расписанию. Однажды на кактус сагуаро футах в десяти от нее опустился сыч-эльф и просидел почти минуту, прежде чем юркнуть в свою норку.

Конечно, мы занимались не только речью. Мы гуляли. Разговаривали. Ездили на велосипедах. Несмотря на то что у меня уже были водительские права, я купил подержанный велосипед, чтобы ездить вместе с ней. Иногда первой ехала она, иногда я. Бок о бок мы не ездили никогда.

Она была словно луч света, способный менять направление. На протяжении всего дня она светила мне из-за каждого угла.

Она учила меня наслаждаться каждым мгновением. Учила удивляться. Учила смеяться. Мое чувство юмора всегда зависело от других; я был довольно скромным, замкнутым в себе; обычно я не смеялся, а лишь улыбался. В ее же присутствии я закидывал голову и хохотал от души – впервые за всю жизнь.


Еще от автора Джерри Спинелли
С любовью, Старгерл

В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?


Рекомендуем почитать
Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.


Ничего, кроме страха

Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».