Звезда с неба - [18]

Шрифт
Интервал

Вы заметили, что у царей всегда бывали супруги, а не жёны. Жена — слишком обыденно, а супруга — весьма величественно, как и подобает сану…

А Нефертити была женою. Потому что Эхнатон не уважал пустого тщеславия. Он уважал природу такою, какою она была, и не уважал старых жрецов и их учение, полное ненависти к человеку. Он объявил единым богом Солнечный Диск, который даёт людям жизнь, веселье и радость. И все сущее ка земле положил считать происходящим от солнца, что, в общем, и соответствовало действительности. Он отверг старых кровавых богов и открыл дорогу новому богу, который, собственно говоря, был самою природой, самою жизнью…

Вот какой был этот царь. Он царствовал двадцать лет, и за эти годы в стране его развилось прекрасное искусство. Оно было правдиво и смело, ибо изображало жизнь такою, какой она была на самом деле, а не такой, какой её повелевали видеть жрецы. И то, за что казнили до Эхнатона, обрело при нём право на жизнь — правдивое слово, живая краска, острая мысль…

Он запретил художникам лгать, и льстецы уступили место талантам. Мы восхищаемся величавой простотой Нефертити и верим, что она была такой, какой изображена, без лести и преклонения, ибо самого Эхнатона художники изображали пузатеньким, несмотря на то что он был наместник бога на земле. Эхнатон не обижался. Он уважал правдивых людей. Он полагал достоинство в делах, а не в спесивой позе.

И это было в те времена, когда возвеличивание власти было свирепым, оно топтало человеческую природу, и даже женщина, имевшая власть, изображалась в виде мужчины, чтобы подольстить ей. Хотя теперь нам ясно, что лесть эта весьма сомнительна. А Эхнатону это было ясно уже тогда.

Дела его были велики. Он создал новое мировоззрение, он возвысил новых людей, он отверг косных жрецов и выстроил новую столицу.

Да не вовремя явился Эхнатон. Слишком велика была его ересь. Он рванулся вперёд из времени, и старое догнало его и расправилось с ним без пощады. Когда он умер, жрецы отомстили новым людям и растоптали новое мировоззрение, и заросла травою новая столица Эхнатона. И восторжествовал тяжёлый мрак фараонского тщеславия, и восторжествовали льстецы и мракобесы, наступил такой свирепый режим, какого не было и до Эхнатона…

Подобно тому, как множество сегодняшних обыденных вещей были изобретены, открыты и даже построены в древности, в которой о применении их не могло быть и речи, в той же глубокой древности возникали и новые, прогрессивные правила жизни общества, которые так же отвергались людьми, как всё преждевременное. Это случалось нередко, когда торопили то, что должно созреть само по себе.

Старое, если силы его ещё не истощены, всегда мстит новому ужасной местью…

Тикк, который делится со мною своими наблюдениями, следит также за моим пером, чтобы я чего-нибудь не вставил от себя. Он очень щепетилен.

— Итак, — говорит он, — Эхнатон рванулся из своего времени, радея о добре, но зло ещё было слишком могучим, чтобы смириться. Так бывало. Ничего не попишешь.

Вероятно, значение имеет не только сама идея, не только само открытие, но и подготовленность к ним. Эта подготовленность оберегает новое, гарантируя его жизнь и утверждение…

— Ничего подобного, — вдруг вставляет Такк. — люди жили довольно спокойно — и на тебе! Реформы! Конечно, это неприятно…

— Не слушай его, — возражает Тикк. — Эхнатон вырос не на пустом месте. Искусство Египта в то время развивалось по новым путям, развивалась новая культура, иностранные связи — люди никогда не жили спокойно. Просто Эхнатон немного поторопился…

Но если бы он не поторопился, разве знали бы сейчас о прекрасной Нефертити?!

— Ты опять шутишь? — сердится Такк, но Тикк не обращает на него внимания.

— Слушай, — говорит он мне, — я расскажу тебе об одном хорошем человеке, попавшем в скверную историю. Это было совсем недавно — всего полторы тысячи лет назад…

— В Риме! — воскликнул я.

— Совершенно верно, — удивился Тикк. — Откуда ты знаешь?

— Очень просто. Всё, что было полторы тысячи лет назад, бывало непременно в Риме!

— Удивительная догадливость, — похвалил Тикк. — Так вот в Риме, наконец, победило христианство. То самое христианство, которое ещё совсем недавно считалось жуткой ересью и беспощадно каралось. Набрав силы и сделавшись официальной государственной религией, христианство само стало карать всякого, кто сомневался в его истинности. Оно уже ослепло от безнаказанности, и никто не мог объяснить, как религия, в основе которой лежали такие заманчивые понятия, как «братство», «справедливость», «милосердие», — как эта религия превратилась в орудие кровавой расправы с инакомыслящими и с мыслящими вообще…

Ересь стала предрассудком, а предрассудок сделался опорой империи и получил ка вооружение уже не проповеди вероучителей, а топоры палачей. К тому времени Рим уже привык к полуграмотным императорам, сменявшим друг друга в кровавых заговорах. Римом правили заговорщики, решая судьбу огромной империи в зависимости от своих личных выгод. Рим привык уже к пустой пышности, к одичанию искусства и культуры. Говорят, даже сочинители писали в стихах о пользе лекарственных трав, чтобы не навлечь на себя подозрений в вольнодумстве…


Еще от автора Леонид Израилевич Лиходеев
Сначала было слово

Леонид Лиходеев широко известен как острый, наблюдательный писатель. Его фельетоны, напечатанные в «Правде», «Известиях», «Литературной газете», в журналах, издавались отдельными книгами. Он — автор романов «Я и мой автомобиль», «Четыре главы из жизни Марьи Николаевны», «Семь пятниц», а также книг «Боги, которые лепят горшки», «Цена умиления», «Искусство это искусство», «Местное время», «Тайна электричества» и др. В последнее время писатель работает над исторической темой.Его повесть «Сначала было слово» рассказывает о Петре Заичневском, который написал знаменитую прокламацию «Молодая Россия».


Я и мой автомобиль

Леонид Израилевич Лиходеев (наст. фамилия Лидес) (Родился 14 апреля 1921, Юзовка, ныне Донецк, Украина — Умер 6 ноября 1994, Москва) — русский писатель.Учился в Одесском университете, летом 1941 невоеннообязанный Лиходеев добровольцем ушёл на фронт, где работал газетчиком. Работал в Краснодарской газете, затем, переехав в Москву, учился в Литературном институте им. А. М. Горького.Начал литературную работу в 1948, как поэт. Опубликовал сборники стихов «Покорение пустыни» (1953), «Своими глазами» (1955), «Открытое окно» (1957).С 1957 выступал с очерками и фельетонами (Поездка в Тофаларию, 1958; Волга впадает в Каспийское море, 1960; Местное время, 1963; Колесо над землей, 1971) и автор художественных повестей (История одной поездки, 1957; Я — парень сознательный, 1961), в которых уже проявился почерк будущего Лиходеева — острого полемиста и сатирика, главной мишенью которого становится мещанская психология, собственнические инстинкты, шаблонное мышление, ханжество, пошлость, демагогия, лицемерие и эстетическое убожество (Хищница, Духовная Сухаревка, Нравственность из-за угла, Овал, Флигель-аксельбант, Цена умиления, Винтики-шпунтики и др.


Возвращение д'Артаньяна

Опубликовано в журнале «Юность» № 10, 1963 Рисунки И. Оффенгендена.


Клешня

Опубликовано в журнале «Юность» № 1, 1964 Рисунки В. Сидура.


Голубиное слово

Опубликовано в журнале «Юность» № 9 (100), 1963 Рисунки автора.


Рекомендуем почитать
Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Китай: версия 2.0. Разрушение легенды

Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.