Звезда по имени Алголь - [27]

Когда требовалось, он был решительным и даже суровым. Но, как и полагается истинному командиру, он заботился о своих подчинённых, следил, чтобы они не ссорились, чтобы Боча, например, не задирал более слабого Макапку.

— Губки кра-а-асные, личико не-е-еж-ное, ручки бе-е-елые, — противным голосом тянул, бывало, Боча, дразня симпатичного Вадика. — Девица-раскрасавица!

Для Макапки не было ничего обиднее такого сравнения. У него даже слёзы выступали на глазах от жгучей обиды. Иногда он не выдерживал и бросался на оскорбителя с кулаками, зная, что ему самому достанется.

Макапка (Вадька Макапьев) был из интеллигентной семьи и действительно отличался ладным сложением и красивым, почти девчоночьим, лицом. Но характер у него был совсем недевчоночий. А ещё он всегда первым подхватывал новые идеи Ромки, потому что тоже был выдумщиком и мечтателем. Предложит, например, Ромка играть в альпинистов, покоряющих Джомолунгму, которой временно становился один из расположенных поблизости гаражей, Макапка тут же подхватит: мол, надо образовать связку, то есть всем привязаться к одной верёвке. Связка — это когда все отвечают за каждого. И кто-то непременно должен сорваться с кручи, а остальные — удерживать его над пропастью, как это принято у альпинистов. И ещё обязательно водрузить на снежном пике флаг.

Как и Ромка, Вадька любил читать, но больше читал всякую заумную литературу: энциклопедии, справочники, тогда как Ромка предпочитал книжки о путешествиях. Остальные вообще ничего не читали. Да и телевизор почти не смотрели, потому как большую часть времени носились во дворе.

У Макапки была сестра Лиля, на год младше его и ещё более красивая. Всякий раз, когда Ромка видел, как она, тоненькая, будто невесомая, со скрипкой в чёрном футляре, направляется в музыкальную школу, он забывал, что он суровый командир, и в душе у него рождалась нежная и немного печальная мелодия, какую, должно быть, исполняла на своей скрипке Лиля.

Глядя на Макапку, он всякий раз дивился, замечая в лице приятеля милые черты его сестрицы. Особенно в улыбке: улыбался Вадька, точь-в-точь как Лиля.

Может быть, из-за этого сходства Ромка всегда брал его под свою защиту.

— Заткнись, Боча! На себя посмотри! — обрывал он задиру, когда тот чересчур донимал ранимого Макапку.

— А чё мне на себя смотреть? Я на девчонку не похож, — ухмылялся тот.

Надо признать: на девчонку он походил меньше всего. Ушастый, лобастый, с носом-картошкой, от загара почти лиловый, как баклажан, он, скорее, смахивал на отпетого хулигана. Таковым он и слыл во дворе. Но Ромка считал его не хуже и не лучше других.

Бочей его прозвали из-за брата, так как его старший брат тоже был Боча. А тот, скорее всего, получил это прозвище оттого, что часто засиживался в пивном баре и выпивал по восемь кружек пива за один присест. Старший Боча успел уже и в армии послужить, и в зоне год отсидеть. От него Боча-младший нахватался всяких блатных словечек и друзей своих называл не иначе как «кореши». Или ещё — «корешки». Но Ромку он уважал и обычно слушался.

Был у Бочи ещё и младший, пятилетний брат Коля, или Колесик, которого иногда звали Бочиком. Боча его, несмотря на свой грубый нрав, всячески опекал. Не приведи бес кому-нибудь дать Бочику хотя бы щелбан. Боча налетал на того, как разъярённая медведица.

Четвёртым в компании (если не считать Бочика) был Вовка Ковригин, или попросту Коврига. Он был невысокий, упитанный, круглолицый и веснушчатый. Коврига был знаменит тем, что однажды в школе, дежуря в столовой, слопал в одиночку шесть порций котлет с картофельным пюре. Когда учителя допытывались у него, думал ли он о своих товарищах, которым не достанется еды, Коврига надувал губы и часто моргал — только и всего.

Понятное дело, что у Ромки в команде он бы так ни за что не поступил — не оставил бы друзей без котлет или чего-то ещё. Знал: тут с ним цацкаться не станут.

Поутру, выскочив из дому, мальчишки обычно первым делом бежали к сосне, взбирались на неё и, уже сидя среди душистой, чуть влажной от росы хвои, дожидались остальных и решали, с чего начать этот день: сыграть ли в футик (футбол), или в «минус пять», или в «ножную собачку», или в «города», или в «пекаря», или… Всех вариантов и не перебрать!

Но однажды, вот так же прибежав утром к столу, они застыли, ошарашенные, и лишь моргали ресницами, как Коврига после шести порций котлет. Вместо их красавицы-сосны, ставшей им совсем родной, торчал безобразный обрубок — без вершины, вообще без единой ветки. Просто неровный, покрытый корой столб, утыканный сучками — старыми и свежими…

Говорили: дерево мешало электропроводам, что тянулись от фонарного столба возле дома к гаражам.

Тогда-то впервые Ромка подумал, что взрослые способны натворить больше вреда, чем самые хулиганистые из мальчишек.

А после случая с Мумбой он убедился, что взрослые бывают не только вредными, но… и очень опасными.

2. МУМБА И ДРУГИЕ БЕДЫ

Мумба, бездомная дворняга, давно прижилась в их дворе. Это была сучка жёлто-коричневого, как ствол их сосны, окраса, короткошёрстая, с длинным хвостом и длинными лапами и умной тупоносой мордой. Поначалу она обитала под тем же деревянным столом, служившим ей крышей. Но потом по предложению Ромки мальчишки устроили Мумбе жилище — рядом с гаражами из обломков досок сколотили конуру. Плоскую крышу покрыли куском рубероида, добытым на стройке, а внутрь настелили всяких тряпок. Макапка притащил из дому миску для еды. Такую красивую, что на другой же день её кто-то украл, так что пришлось ограничиться пластиковой банкой из-под селёдки.