Алёшка и впрямь гребнул что было сил — и тотчас упал на спину: судно врезалось носом в кусты. Посыпались листья и всякая мелкая шелуха, а Славику на шею шлёпнулась и скатилась на дно лодки жирная изумрудная гусеница.
— Тоже мне нашли гребца, — проворчал из-под веток Фигля. — Сто раз ему кричали «стоп».
Вовка Дран двумя пальцами бережно подобрал гусеницу и, оттянув резинку, кинул Алёшке в трусы.
Вся команда заухмылялась, даже вождь слегка искривил губы, показывая своё одобрение.
— Швартуемся, — распорядился он.
Алёшка устало опустил руки, намереваясь отдохнуть.
— Не рассиживайся! — хлопнул его по спине Дран. — Пойдёшь рыбу добывать.
— Какой из Лопуха рыбак? — презрительно скривился Валерка. — Он и плавать-то не умеет.
— Это кто же плавать не умеет? — с оскорблённым видом оглядел всех вожак.
— Лопух не умеет.
— Лопух, ты ПЛАВАТЬ не умеешь?! — выкатил глаза Вовка, будто слышал об этом впервые. — Мы тебя сейчас в два счёта научим! — и он как-то особенно посмотрел на Славика.
— Что ж, можно и научить, — кивнул тот.
— Не трусь, Лопух, — ободряли пленного братья Тетери.
Дран дружески подмигивал. Даже Фигля бубнил что-то миролюбивое, и Алёшка доверчиво улыбнулся в ответ.
— Согласен! — крикнул за него Дран.
Лодка закачалась. Это папуасы вскочили со своих мест. Алёшка ничего не успел сообразить, как его ухватили за руки, за ноги, вскинули и давай раскачивать. Кусты, река, небо сорвались с места и понеслись! В одну сторону… замерли, опрокинутые… Понеслись в обратную! Снова. Всё быстрее, быстрее!
— Ну… хватит, — с трудом выдавил из себя Алёшка. Он всё ещё принимал происходящее за шутку, пробовал улыбаться, как вдруг…
Ему вдруг сделалось легко и невесомо. Всё поле зрения заполнило небо. Однако через секунду мир перевернулся, и вместо неба перед глазами встала шершавая, отвердевшая река. Она оглушительно лопнула, рассыпалась, острые осколки вонзились в ноздри…
За внезапно наступившей тишиной и прохладой последовало шипение и звон, словно кто-то ссыпал рядом пригоршни битого стекла. Медленно перевернувшись через голову, Лопух погружался куда-то вниз, всё ниже, сквозь бело-зелёное кипящее облако. Рой золотистых блёсток клубился у него перед глазами и уносился вверх. А Алёшка проваливался всё дальше в пучину. Искрящийся вихрь сменила равномерная зелень. В какой-то миг он увидел свою ногу, почему-то бледно-зелёную, расплывшуюся, и у него мелькнуло подозрение, что его утопили.
Но вот мало-помалу его повлекло наверх. Вместе с говорливыми пузырьками воздуха он проткнул какую-то плёнку и зажмурился от яркого солнца. В ушах хлопнуло, и в ту же секунду в них проник голос Драна:
— Лопух, да ты брехун! Ты лучше меня плаваешь!
— Настоящий спортсмен! — вторил ему Тетерь, подтягивая пловца веслом. И Алёшке подумалось, что, быть может, он действительно сейчас плавал, а не тонул.
…С берега донёсся резкий металлический свист. Подталкивая друг друга, ломая ветки, племя ринулось на зов вождя.
— Марш-марш! — подгонял Вовка рядовых папуасов.
В лодке остался один мокрый Алёшка. Из-за кустов до него долетали отдельные выкрики.
— Чур я ищу место для костра! — гремел голос Драна.
— Нет, я найду место для костра, — поправил его вождь. — А ты наберёшь воду в котелок.
— А пленный где? — вспомнил кто-то.
Послышались неразборчивые приказания Славика и тихое ворчание Валерки. Вскоре ветки кустарника зашуршали, потом зашевелились, потом заходили ходуном, и, наконец, показалась недовольная физиономия Фигли.
— За мной, — вяло мотнулась его голова.
— Как ловить, знаешь? — лениво справлялся Валерка дорогой.
Папуасы промышляли без удочек. На то они и дикари. Мысленно Алёшка представлял себе, как это делается. Подбираешься тихонько к подводному камню или бревну и медленно, погружаясь иногда по самый нос, а то и с головой, подводишь под него растопыренные напряжённые пальцы. Каждый палец ждёт холодного скользкого прикосновения. Вдруг словно током пронзает — разом смыкаешь руки! Рыба зажата в развилках коряги. Вздрагивает. Запускаешь палац под крышечку жабр, и тут уж она твоя. Правда, у самого Алёшки так никогда не получалось, хотя в одиночку он не раз пробовал. В последний миг добыча выскальзывала, и самое большее, что ему удавалось, — это схватить одной рукой другую…
— Ты, главное, держи за жабру, чтоб не удрала, — поучал мимоходом Валерка. — Я — другое дело. Я, когда ловлю, могу пальцем пробить рыбу насквозь, — похвастал он. — Раз я один словил сорок штук. А налим попался — во! — И он хлопнул себя ладонью по пухлой ляжке.
— Трепло! — раздался из-за кустов голос Драна. — Никогда ты столько не ловил.
Дран, расплёскивая, тащил кастрюлю с водой. Дождавшись, когда он протопает мимо, Валерка с небрежным видом уточнил:
— Это когда Драна не было, я наловил столько рыбы. Дран не видел. Столько, сколько я могу наловить, тебе сроду не споймать.
Но вот кусты впереди расступились, и за ними широкой плоскостью блеснула река с разбрызганным по ней солнцем. Только сейчас Алёшка сообразил, что они на острове. Друг за дружкой носились над водой стрижи, отодвинулась в сторону и снова зависла в воздухе полупрозрачная стрекоза.
