Звезда Берсеркера - [253]

Затем бессловесный, безнадежный крик. Удар по ногам заставил его рухнуть, и обнаженным его швырнули на камень.

И почему мужчина продолжает так отчаянно сопротивляться, хотя шансы на успех ничтожны астрономически? Но наконец и этот организм был брошен к алтарю.

— Я вам помогу! Я для вас все сделаю! О! А! Нет. Простите, все… — Еще один вопль — органы размножения мужчины были удалены и брошены в кровавую лужу, где лежали органы женщины. Потом острое лезвие рассекло ткани грудной части мужчины и его все еще пульсирующее сердце было преподнесено жертвой богу Смерти.

— Это хорошо. Это приятно. — Так сказал берсеркер пяти окровавленным счастливым единицам добро-жизни, которые теперь молча стояли перед ним. Голос, рожок, барабан — они давно замолчали.

— Теперь идите, готовьтесь доставить ко мне звездный корабль, и мы начнем подключать мои контуры к системе управления. Корабль нужно опустить в шахту. Только после этого можно будет начать перемонтаж двигателей.

— Сегодня или завтра, о Смерть, мы доставим тебе этот корабль, — сказал Андреас. — Как только убедимся, что Лачейз способен его достаточно уверенно вести. Завтра же мы преподнесем тебе свежее жертвоприношение.

— Это будет хорошо. — Тем временем берсеркер вспомнил еще об одной проблеме. — Ваши люди не встревожены появлением корабля? Не возникло ли беспокойства из-за его присутствия?

— Любопытство наблюдается, о Смерть, но с этим я справлюсь. Сегодня мы устроим для народа представление, которое заставит его позабыть обо всем прочем. Они будут думать и говорить только о том, что видели. Торун выйдет в город и продемонстрирует свою мощь.

Берсеркер попытался рассчитать вероятные результаты такого события и обнаружил, что не может успешно справиться с массой разнообразных абстрактных фактов.

— Раньше ты всегда был осторожен с обнаружением Торуна.

— Господин наш Смерть, народ не будет воспринимать как божество то существо, что каждый день встречает на улицах. Но будущее Торуна коротко в любом случае. Самое большее, тридцатая часть жизни пожилого человека — и все., Народу этой планеты уже не понадобится бог, любой бог, кроме Тебя.

Берсеркер решил в этом деле положиться на своего слугу, единицу добро-жизни. Пока что эта единица еще не подводила свое божество.

— Пусть будет так, верный Андреас. Действуй во имя Смерти как сочтешь лучшим.

Андреас низко поклонился, а потом единицы добро-жизни начали свой ритуал завершения жертвоприношения, что включало мытье камеры и алтаря после кровавого обряда.

Берсеркер рутинно прибавил еще две смерти к общей сумме достигнутого. День был относительно удачный, хотя и скромный. Если бы еще удалось сократить трату времени и энергии на формальности жертвоприношения… Эта трата была излишней и потому вредной.

Берсеркер никогда не требовал причинения жертвам боли, не требовал вызывать у них ужас. Убивать, просто убивать, без конца, пока существует где-то жизнь — вот и все, чего он хотел. Боль, в конце концов, была проявлением жизни, и, следовательно, злом.

И он позволял мучить жертвы только потому, что его слугам это нравилось. Им нравилось причинять боль другим жизнеединицам.

12

Два финалиста Турнира Торуна все еще томились за воротами города.

— Томас, почему к нам такое отношение? Нас унижают, заставляют ждать, словно каких-то торговцев или актеров. Разве мы почти не боги? Или это какая-то последняя проверка, особое испытание?

— Мой глупый благородный друг, — голос Томаса был дружелюбен, и между началом и концом предложения поместилась долгая пуза. — Ты в самом деле думаешь, что там живут боги?

— Я… — Фарли до сих пор ни разу не присел, поглощенный мыслями, не дававшими покоя. Теперь он в буквальном смысле покачнулся в агонии сознании. — Торун, помоги мне! Я не знаю!

Его признание сомнения повисло в воздухе. Прошло весьма длительное время, и Торун, насколько это можно было определить, ничем своей помощи не проявил.

— Эй, вы там! — внезапно взревел Фарли, обращаясь к священникам, смотревшим со стены. Удивленные взгляды обратились к Фарли. Священник Елгир куда-то ушел, пообещав вскоре вернуться.

— Что случилось? — донесся робкий ответ.

— Кто мы такие, по-вашему? Разве мы не спутники и товарищи богов? И вы нас вот так встречаете? Об этом узнает Лерос, и Высший Священник об этом тоже узнает.

Он замолчал, словно натолкнулся на стену, и его пламенный гнев погас так же внезапно, как и загорелся.

— Томас, — прошептал он. — Ты слышал, что я сказал? Не «Торун узнает об этом», а «Высший Священник». Теперь я знаю, во что я верю. — И снова злоба наполнила его, но на этот раз гнев был тихим и горьким.

— Скажи, что будет, если мы просто откажемся сражаться? Если просто повернемся спинами и уйдем прочь?

Томас нахмурился, покачивая головой в молчаливом неодобрении. С Фарли было довольно. С подчеркнутым видом презрения он повернулся спиной к воротам и зашагал прочь. Томас тут же бросил взгляд на священников и в глазах их прочел ответ — ЧТО он должен делать. Фарли не успел сделать и десяти шагов, когда Томас загородил ему путь. Уже не в первый раз Фарли был поражен тем, как быстро и легко двигался этот тяжелый человек.