Звезда Аделаида - 2 - [66]

Нас отделяет от становища гвасинг лишь полоса луга, а неподалёку, на расстоянии, немного большем, нежели полёт стрелы варваров, пасутся наши и… какие-то чужие, худющие, но все стреноженные, лошади в недоуздках - на всякий случай, чтобы можно было поскорее сменить их на узды и снова рвануться в бой. Но воистину велика возможность, что высокородный отец... наш, да, приказал Северус называть отцом моего " нашим» с ним, прикажет идти в бой пешими - на квадригах там, в становище, где стоит дом - шатёр, нам не развернуться в полную боевую мощь. Слишком много там самок гвасинг с детьми, копошащимися за их подолами. Так поспешу же изо всех сил к нему, моему единственному - Карру же не буду считать, это было лишь тело без души, она же - всего лишь рабыня. А вот Северусу подарил я всё, что имел сам - сердце, душу, разум, волю, плоть, саму свободу свою … Даже помыслы мои все о нём, брате моём возлюбленном, Северусе,свече, освещающей душу мою, суровом снаружи и пронзающим, как северный ветер, жёстко, но отнюдь не жестоко, отнюдь, извне изнутри меня…

О, как же хочется снова быть с ним, любить его изо всех сил, данных мне, недостойному полукровке, Амурусом, Стреляющим Метко и священной матерью его - светлокудрой, ясноокой, прекраснейшей Венерой!

- Северу-у-с-с!

- Квотриус, ты уже здрав?! Кто же излечил тебя?

- Я сам, положив руку на сердце и подумав это волшебное слово: «Enervate» несколько раз подряд.

Я искал тебя. Почему не было рядом тебя, когда я очнулся?

- Признаться, весьма и весьма устал я. А рядом не было меня потому, что был я и остаюсь совершенно бесполезным, как маг. Вся моя магическая сила потрачена была на тебя, мой Квотриус. Такое состояние волшебника, не владеющего магией, называется «временным состояние сквиба». Запомни сие, а вдруг когда-нибудь, хоть на время некое, лишишься ты дара магию сотворять? Хоть и сомневаюсь я в сём. Но наелся я анг`бысх` и потому силен сейчас, как мужчина - травка сия в малых дозах повышает потенцию, и я безумно сильно хочу тебя прямо сейчас, звезда моя чистая, путеводная, основа основ моих…

И Северус блуждающим, ненормальным взором посмотрел на меня. В полубезумных, но сияющих чистым светом любви, глазах я прочитал нескрываемое желание. То, чего хотел, то, чего искал я. На что и нарвался, как показали последующие события.

- Так ты помог себе сам, без помощи Гарольдуса вовсе? И справился ты сам одним лишь рук наложением и повторением волшебного слова, ибо палочка наша, одна на двоих, у меня сейчас. Знал ли ты о сём?

- Воистину так. Ибо лишь рук наложением и повторением волшебного слова, ибо палочка наша, одна на двоих, у тебя сейчас, справился я.

- И не тошнит тебя более, и голова не кружится и не болит? Нет ли каких-то особых болей в голове твоей? Не случилось ли ещё чего ещё необычайного с тобою?

- Нет, мой Северус, сего ничего нет и не происходит со мною. Желаю я лишь одного - скорее же возьми меня.

- А как же обещание твоё, Квотриус, взять взамен меня? Данное слово надобно держать даже невысокорожденному патрицию, но тому, кому воспитан на высочайшю роль Господина дома, как ты?

- Я… Я сделаю это после битвы, в шатре, клянусь! А сейчас, при свете солнца, стыдно мне. Молю, исполни наше с тобою желание. Уединимся вон в той заросли.

- Но это же заросли ревеня, в них так просто не войдёшь - сломать нужно будет много трубчатых, ещё налитых соком, трав, да и их обломки помешают нам. Там не возляжешь, нет. Вовсе нет.

А тебя, Квотриус, я возьму прямо здесь, где мы стоим, на твёрдой земле, устланной травами ещё не до корнца высохшими, на неё же изольёшь ты своё семя. Ложись на спину. Да побыстрее ложись. Я устал терпеть вожделение к тебе.

На этом месте Снейп солгал - у него было сейчас вожделение хоть к дуплу, которое только что в ужасе покинула сова.

- Но… Хотя бы сними с пояса рапиру свою, ибо она может поранить кого-то из нас во время сои…

- Нет, я овладею тобою, как убийца, в окровавленных одеждах и с рапирой на боку. Это моя прихоть.

- Мне раздеться, Севеpус? - говорю я с ожиданием чего-то очень дурного.

Верно, это от неестественного поведения моего всегда ласкового и нежного перед соитием Северуса, коий теперь схож стал с прошедшим многие походы и битвы легионером, таким же жёстким даже в совокуплении с боевым товарищем, насколько я наслышан об их отношениях вообще. А, вообще-то, мало, весьма и весьма маловато будет. Надо было больше слушать старших наёмников, закалённых в боях мужчин.

- Нет, - говорит он отрывисто - Ложись на спину, Квотриус, да шевелись же! Мне уже больно от эрекции.

Странно, но вожделение моё после этих слов Северуса исчезло, словно и вовсе не бывало его, желания моего принять Северуса, высокорожденного брата моего, в объятия, я знаю, недостойные мои.

- Быстро ложись, кому я сказал!

- Северус, душа моя, не лучше ли попозже нам сойтись в объятиях? Когда вернётся дух естественный в душу твою, но не дух насилия, недостойного высокорожденного патриция, коим являешься ты. - молю я.

Но он валит меня на землю, задирая тунику к шее, так, что засаленный ворот врезается в горло и мешает дышать нормально, грубо трогает соски, однако я почти не возбуждаюсь, я - сам не верю, что думаю о… таком - боюсь сейчас своего возлюбленного, ибо, как мне кажется, с трудом, но верю в то, что пpоизойдёт далее. Насилие, грубое насилие надо мною. А что могу я противопоставимть высокорожденному брату и Господину моему? Отказ? Но он воспалит его на ещё большую грубовсть. Значит, лишь согласие со всем, что бы ни произошло.