ЗвеРра - [20]
Марк появился хмурый.
— Обчистили ваш архив, — объяснил он. — И я этому даже не удивляюсь. А после того, как обчистили, подожгли. Старый лис чего-то скрывает, он напуган. Но, с другой стороны, обрадовался мне, как родному. Вот и думай, что же там произошло…
— А я мехов не нашёл… — виновато сообщил Птека. — Ювелиры ждут конца ЗвеРры, работать перестали, лавки закрыты.
— Переключились на производство гробов? — кисло поинтересовался Марк.
— Нет… — растерялся Птека.
— А зря, я бы на их месте не упустил столь доходный промысел. Конъюнктура как раз благоприятная.
— А что такое конъюнктура? — переспросил Птека.
— Это когда есть спрос на гробы и белые тапочки. Аккурат перед очередным концом света, — подробно разъяснил Марк. — Фиг с ними, обойдемся пока и так. Пошли, стемнеет скоро: уши зябнут.
— Ты быстро привыкаешь к ЗвеРре, — заметил Птека. — Чувствуешь приближение ночи.
— Начнешь тут чувствовать, — ворчливо заметил Марк, доставая вязаную шапку. — Уши-то не казённые!
Холодало, и правда, стремительно.
Стоило солнцу уйти за свинцовые крыши, как холод волной покатился по улицам, заставляя горожан обрастать шерстью всех видов. Плечи окутывали косматые бурки и изящные меховые манто. Запестрели на мостовой полосатые, пятнистые, причудливо окрашенные шубки. Через мгновение улица приобрела зимний вид.
— Прямо цунами какое-то! — поёжился Марк, натягивая вязаные перчатки.
Птека привычно окутался блестящей шубой.
Безлюдными проулками они поспешили к Оленьему Двору, тщательно проверяя, нет ли хвоста. (Марк бы совсем не удивился, если бы после усилий Птеки остаться незамеченным, за ними увязалась бы толпа любопытствующих. Но им повезло.)
К месту засады успели засветло.
Марк взял у Птеки банку и тщательно засыпал перцем подходы к полянке, на которой они собрались коротать ночь.
— Сегодня мы всё равно будет только смотреть, — объяснил он. — Во всяком случае, носиться с гиканьем по кустам я не планирую.
ЗвеРра понемногу отходила ко сну. Тревожному, неспокойному сну, наполненному страхом.
Из зарослей, где прятались новоиспечённые засадчики, был виден не только Олений Двор, но и часть города.
— В другом месте сейчас загорались бы огни, чтобы освещать город всю ночь, а здесь наоборот, всё стремительно гаснет… — задумчиво сказал Марк.
— Правильно гаснет, зачем специально привлекать звеРрюг? — заметил Птека. — А у меня лепёшка есть…
— Давай! — оживился Марк. — Есть хочу зверски. Интересно, всё-таки, чем руководствовался ваш пророк-основатель, не очеловечив ни птиц, ни домашнюю живность? Сугубо лесное зверьё осчастливил…
Птека не знал ответа на этот вопрос, протянул лепёшку молча и принялся шебуршиться у стены, устраивая себе гнёздышко. Марк ел.
Сумерки сменились темнотой. Пар вырывался изо рта, вечерний туман опустился на землю ночным инеем.
Марк сидел, привалившись к стене, ровно дышал и бездумно смотрел на город. Рядом посапывал Птека. Он прислонился к Марку, создав с левого бока тёплое подобие стожка. Банку с перцем Марк держал наготове.
Время шло…
ЗвеРра окончательно затворилась на все засовы, спряталась, как могла.
А Олений Двор, к удовлетворению Марка, начал оживать.
Из развалин при зыбком свете луны стали выбираться тени, они принюхивались, ловя в ночном городе какие-то, только им одним известные, запахи — и исчезали в разных направлениях. В подвалах квартировали самые мелкие из звеРрюг — ласки. Более крупные носители Безумия ЗвеРры, видимо, предпочитали привычные места обитания.
Ласки — все — были в человеческом облике. Изысканные, тонкие, прилизанные — они напоминали фигурки на старинной музыкальной шкатулке. Кружево воротников и жемчужные вышивки слабо сияли в лунном свете. Ласки преувеличенно галантно раскланивались друг с другом, но это не мешало то и дело вспыхивать коротким стычкам, которые, впрочем, смотрелись, как балетные па-де-де, а не драки. Марк не мог отделаться от ощущения, что перед ним ожила гравюра с идеальными кавалерами и дамами.
ЗвеРрюги неторопливо расходились во все стороны на ночную охоту.
Олений Двор казался сосредоточением куртуазности и приличных манер.
Но в одно мгновение всё поменялось: откуда-то из потайной щели выбралось нечто, не пожелавшее менять звериный облик. Это было воплощённое Безумие ЗвеРры, лохматое и грязное. Страшное в своей несуразности. Росомаха? Рысь? Невозможно было понять в лунном свете…
Марк судорожно нашарил нож и плотнее вжался спиной в стену. "Смерть на копьях сидела, утробно урча…" — вспомнилось ему совсем некстати. Птека, вцепившись в топорик, сопел рядом.
Чудовище, передвигаясь боком на полусогнутых конечностях, неторопливо выбралось на тропу, проходящую вдоль обрыва над рекой, и застыло там, шумно принюхиваясь.
Марку стало нехорошо: в том, что лохматая нечисть учует щедро рассыпанный у стены перец, сомневаться не приходилось. А вот, что рассыпанный перец его остановит, — было очень сомнительно. На мгновение Марк зажмурился, собираясь с силами, (у него с детства осталась такая смешная привычка). А когда открыл глаза, увидел новое действующее лицо, не страшащееся ночной ЗвеРры.
Рядом с чудовищем стояла Диса, роскошная чернобурая красавица. Луна серебрила её шубку. Диса, вцепившись в загривок чудовища, пыталась увести его с тропы. Без особых, надо сказать, успехов.
Внешность ангела, душа дьявола, шлейф из злодеяний, клеймо на плече. И багровая тень всемогущего кардинала за ее спиной.Да, та самая миледи.Леди Винтер, баронесса Шеффилд. Практически фон Штирлиц. Лучший агент кардинала.Но не много ли злодейств на одну персону?И не слишком ли банальный конец для умной, дьявольски умной женщины?А кто сказал, что миледи мертва?Она и не думала умирать так просто и безропотно. Умереть любой сможет, а вот выжить и победить — только миледи.Она сама вам расскажет, что же на самом деле произошло.
Новый большой роман «Княженика». Речь там идет о людях, об оборотнях, о Северном Байкале и о Древней Руси, о горестях и радостях. Она о многом, но в первую очередь — это история о любви.
Мы рождаемся, и раньше, чем почувствуем в жилах магию, ощущаем затылком лезвие серебряного топора, как напоминание, как предупреждение.Магия – наша власть над мирами. Плаха – наш частый конец.Почему же не плаха, почему рудник? Почему?! Почему я? За что?
Всё самое интересное, что только могло быть на излёте средневековья в Европе. Замки, рыцари, турниры, прекрасные дамы, бойкие служанки, беглые нубийцы, неотразимые звездочеты. Охоты и балы. Колдуньи и инквизиторы.Благородные (и неблагородные) пираты. Гордые и неустрашимые шейхи. Гаремы и верблюды. Осады и побеги. Любовь и предательство. Дружба и верность. Наряды и лохмотья. Всё, буквально всё, что нужно для умопомрачительных приключений двух аквитанских девиц.
Хорошо, что есть лето.Хорошо, что летом есть каникулы.Найдите человека, который считал бы наоборот! Нашли? Скорей положите ему на голову холодный компресс, – он перегрелся!Шустрик, Полосатик и Затычка таких людей не встречали никогда. Для них в лете было лишь одно неудобство – уж очень оно быстрое и короткое.В самом деле, – учишься, учишься, учишься, учишься, сил никаких не остается, еле до лета доживешь, а оно раз – и пролетело! Обидно…Нет бы наоборот: каникулы, каникулы, каникулы, учеба – вжик! – и опять каникулы, каникулы, каникулы…
Нет мира в священных землях. Империю раздирает смута. Могущественный аристократ сверг законного правителя. Император с верными людьми бежал в горы. В бездне раскол. Орды Нежити готовятся вторгнуться на земли живых. Бастард с захудалой окраины Империи попадает в сердце преисподней, к трону Князя ада. И умудряется сбежать, жестоко оскорбив самого повелителя бездны. На наглеца объявлена охота, демоны будут идти за ним по пятам, где бы он ни скрылся. Но горит в небе счастливая звезда подкидышей. И даже в охваченном войной мире можно найти друзей.
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Отказаться от опасной правды и вернуться к своей пустой и спокойной жизни или дойти до конца, измениться и найти свой собственный путь — перед таким выбором оказался гражданин Винсент Кейл после того, как в своё противостояние его втянули Скрижали — люди, разыскивающие психоконструкторов, способных менять реальность силой мысли.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.