Звери на улице - [18]

Медведь-водитель

Когда в цирке гаснут огни и в последний раз ударяет барабан, после чего совсем умолкает оркестр, сразу становится холодно, сумеречно, а проще сказать — буднично. Хотя только что тут же на арене был праздник разноцветных огней, веселой музыки, необычных трюков. И в несколько минут все это кончилось, погасло, умерло…

Слава особенно сильно ощутил эту резкую перемену. Пока акробаты крутили «солнце», делали кульбиты и сальто-мортале, а проще сказать, разные акробатические трюки, пока гимнасты и гимнастки посылали публике «комплимент», улыбаясь, раскланиваясь, изящно отставляя то одну, то другую ногу и приветственно поднимая руку, пока медведи проделывали свой самый сложный номер «лапы в лапы» (один лежал на спине, а другой на его лапах выжимал стойку), — пока все это великолепно-весело-красочное менялось на ярко освещенном круге арены, Слава думал о своем Мишке и считал, что вот-вот найдет его. Но вот произошел разговор с униформисткой тетей Лизой, и хотя она была очень добра и внимательна, встречи с Мишкой не произошло и медвежонок как бы ускользнул из-под самых, можно сказать, Славкиных рук. А что может быть обиднее?!

Слава был уже в дверях, где встретился прямо, как говорится, нос к носу с высоким худым стариком, у которого были седые брови и красные щеки, но не сплошь, а румяные от множества красных прожилочек. Зато губы старика были бледно-фиолетовые, и весь он казался каким-то серо-одноцветным.

— Мальчик, ты что здесь делаешь?

— Я?

— Ты, конечно.

— Мне нужно… Я… — Слава поначалу растерялся, но тут же сам себе приказал: «Ну-ка, не трусь. Смело давай!» — и сказал: — Я по делу — по поводу медвежонка.

При этом он сам очень удивился своему басовитому голосу начальника, или там управдома, и слову «по поводу». Чего, правда, не сделает человек с перепугу.

Тетя Лиза в это время вышла уже в другую дверь — туда, где были клетки со зверями, и Слава остался вдвоем с этим худым белогубым стариком. Нет, строгим таким и злым он показался Славе только в первое мгновение. А в следующее мгновение Слава поразился его вежливости и внимательности. Можно было подумать, что Слава какой-нибудь там ревизор-контролер. Это с ними, наверно, так разговаривают:

— Прошу вас — войдите. Присядьте. Минуточку, я прикрою форточку, а то вам надует. Вот так. Очень рад…

Старик говорил все это, а Слава между тем думал: «Откуда я знаю этого человека? Где, когда я его видел?» Бывает же такое: знаешь, что видел человека, где и когда — хоть убей не вспомнить.

Вспомнил! Вспомнил!! Это же и есть профессор Булатов. Только совсем недавно он был не таким одноцветно-серым, можно сказать, будничным. На арене дрессировщик Булатов был чернобровым красавцем: глаза его блестели, толстые красные губы раскрывались в улыбке, и Слава видел его сверкающе-белые зубы.

А теперь?! Но это, конечно же, был он! Он!! Он!!! Булатов!

Никак Слава не мог понять, чем это он так понравился профессору Булатову. Славе ни о чем не пришлось его спрашивать. Знаменитый дрессировщик, профессор сам говорил, говорил, говорил. Как первый ученик, вызубривший урок на пять с плюсом.

Булатов рассказывал:

— У нас был медвежонок Юркий. Отменный мотоциклист. Во время репетиции — это было за границей — он выскочил на своем мотоцикле в ворота и помчался по улице.

— Ну! — только успел воскликнуть Слава.

— Вот вам и «ну». Полицейские шарахались в стороны, но переключали на зеленый свет все светофоры. А мы гнались за мотоциклом, вскочив в такси. Мишка несется, мы за ним…

— Как в кино, — вставил Слава, но Булатов его не слушал.

Он говорил:

— Еле догнали озорника. И тут же подоспел полицейский в металлическом шлеме. Взял под козырек и вежливо так: «А права на вождение мотоцикла у медведя есть?» И знаете, потом полицейский комиссар пришел к нам на представление и вручил права на вождение мотоциклом на имя господина Юркого… Вы запишете?

— Это сказал полицейский? — спросил Слава.

— Нет, — сказал Булатов, — это я спрашиваю: вы запишете?

Слава кивнул головой: «Запомню и так».

Действительно, как такое не запомнить!

Потом Булатов рассказал, как за границей, в другом городе, ему заявили, что не может медведь так управлять мотоциклом. Тут какой-то фокус: либо это люди в медвежьих шкурах, либо мотоциклы управляются по радио. Этих маловеров убедили, что никаких фокусов нет — медведи как медведи и машины у них самые обычные. «Нет, — заявил хозяин фирмы мотоциклов, — не верю. Пусть медвежата поездят на моих мотоциклах — обычных, у которых нет никаких приспособлений. Я завтра же пришлю два таких мотоцикла». Этому фабриканту сказали: «Присылайте». Через два дня медведи выехали на манеж, восседая на мотоциклах этой заграничной фирмы.

Но хозяин-фабрикант не растерялся. Он тут же развесил по всему городу рекламу:

«Наши мотоциклы так удобны и легки в управлении, что не только люди, но даже медведи быстро научились кататься на них».

Невольный обман

Слава слушал профессора Булатова и все время хотел спросить о своем Мишке, но профессор был из тех людей, которые говорят сами, а другим говорить не дают. Правда, все, что Булатов рассказывал, было Славе очень интересно.