Зверь - [71]

— Подходяще, — подмигнула Людмила. — Дети есть?

— Нет пока. Не до этого.

— Баб любишь?

— А кто ж их… Люблю.

— А ты ничего, Рома. Приятный парень. Сколько, говоришь, бутылок надо?

— Пять.

— Всей бригадой будете пить?

— Ну.

— Тогда бери семь. Чтобы потом не покупать. Я этих кадров знаю. Им по бутылке мало.

— Тогда давай семь.

Она принесла семь бутылок водки «Столица Сибири», разом запотевшие, вновь подмигнула.

— Свежайшая. Только что из холодильника. Настоящая, без подделки. Отравляйтесь на здоровье!

Похоже, здесь все все знают и даже не пытаются это скрыть. Все все знают, одна милиция не знает. Впрочем, и милиция может знать, но сознательно закрывать глаза. Не бескорыстно, конечно. Черт знает, что творится!

— Ты где, Рома, устроился? — спросила Людмила.

— У корефана пока остановился. А что?

— А то давай ко мне, — неожиданно предложила она.

— Ну, ты даешь! — растерялся я.

— А что, кровать у меня широкая, подушки, — она демонстративно потрогала свои большие груди, как бы взвешивая их, — мягкие. — Игриво рассмеялась.

— Ну, ты даешь! Я как-то не того… Надо подумать.

— Только скорее, Рома, думай. Я редко кому такое предлагаю. Обычно сами навяливаются.

— Ага. — Я составил бутылки в пакет и натурально сбежал.

Мы устроились на улице недалеко от склада в закутке за деревянным столом, столешница которого была отполирована костяшками домино. Денис Панкратов на правах тамады разлил первую бутылку водки по стаканам, поднял свой, сказал:

— Ну что, Рома, давай выпьем за то, чтоб тебе здесь хорошо жилось, чтоб хотелось и моглось!

Мужики рассмеялись. Выпили. Мне тоже пришлось выпить.

Когда они выпили по второй (я отказался, они не настаивали), к нам подошел Захарьян. Я его сразу узнал по описанию Беркутова.

— Привет честной компании! — приветствовал он нас. — Что празднуем?

— Да вот Рому прописываем, — ответил бригадир, кивнув на меня.

Захарьян сфотографировал меня цепким взглядом, сказал:

— Ну, ну. Только чтоб без шума, мужики.

— Будь спокоен, Тофик. Все будет в полном ажуре, — заверил его Панкратов. — Накатишь?

— Нет, я ж на дежурстве, — неуверено отказался Захарьян.

— Да что такому амбалу, как ты, будет со ста граммов, — сказал Денис, наливая почти полный стакан водки. — Дежурить станет веселее.

— Ну разве что немного, — Захарьян взял стакан, обратился ко мне: Как звать?

— Романом.

— Будь здоров, Роман! — Он выпил водку одним глотком, закусил шматом колбасы. Спросил Панкратова: — Долго собираетесь здесь сидеть?

— Как масть пойдет, — подмигнул ему Денис.

Часа через полтора, когда мужики были уже в крепком подпитии, на территорию базы въехала белая «Вольво». Я видел, как Захарьян подбежал к машине, просунул голову в окно. Затем, открыл дверцу и сел на переднее сидение.

— Кто это? — спросил я бригадира, указывая на машину.

— Хозяин, — ответил он заплетающимся языком.

— Чей хозяин?

— Наш, естестев… Естественно.

— А эта… Как ее? Дунаева?

— Она — директор базы. А он — хозяин. Разницу секешь?

— А кто он такой?

Панкратов уставился на меня осоловелыми глазами, громко икнул.

— Ты чё, Рома, тупой? Я ж сказал — хозяин.

— Как его фамилия?

— А тебе зачем?

— Просто. Интересно.

— Завьялов Вадим Вадимымовиич. От, блин! Я кажется уже того… тяжелый.

— А чего это сторож к нему в машину?

— Какой сторож?

— Ну этот, который подходил?

— А-а, Тофик. В какую машину?

— К Завьялову.

— К Завьялову? — Панкратов долго тупо смотрел на меня, что-то соображая. — Ах, к Завьялову. А хрен его знает. Значит, у них дела какие-то. Вообще-то, Тофик он так, а сам крутой. Понял?

— Понял, — кивнул я.

В это время Захарьян вышел из машины, захлопнул дверцу. «Вольво» развернулась и выехала с территории базы.

«О чем они, интересно, говорили? Вот бы послушать», — подумал я. Но и то, что я узнал в этот первый день было очень даже много. Как бы мне поближе познакомиться с Захарьяном? Что бы такое придумать?

Глава тринадцатая. Иванов. Уравнение с двумя неизвестными

Я ещё раз перечитал показания Северного. Полный мрак! Ничего не понимаю, хоть убей! Может быть у меня уже начинается старческое слабоумие? Не рановато ли в сорок три года? Ученые утверждают, что в этом возрасте самый пик формы. В смысле мышления. Да и во всем остальном, если верить Светлане (а ей можно и нужно верить) я ещё куда с добром. Так что рано записываться в старики. Тогда почему я до сих пор никак не могу понять поведение наших оппонентов, объяснить их поступки? Впервые встречаю дело, где все построено на сплошных алогизмах. На какой, прошу прощения, хрен шикарной блондинке режиссеру понадобился этот убогий официант и почему в первый же вечер знакомства она затащила его в свою постель? Абсурд! И так по всему делу. У меня такое впечатление, что кто-то умный и хитрый сознательно водит нас за нос, да ещё посмеивается при этом. Ага. Взять хотя бы с этим якобы ложным следом по убийству Свистунова. Хорошо, что Беркутов оказался таким сообразительным и быстро обнаружил обман. Обнаружить-то он обнаружил, но от этого не легче. Ведь именно абсурдность, нелепость ситуации выводит Зеленского из-под удара. Скажите, какой суд поверит в то, что Тугрик собственными руками обеспечивал следствию прямые доказательства против себя? То-то и оно. Очень хитроумно придумано. Далее, почему и блондинка, и инвалид так демонстративно выставляются для всеобщего обозрения в то время, как другие члены банды тщательно скрывают свои лица? Поначалу это их поведение навело меня на мысль, что и блондинку, и инвалида играет один и тот же человек, то ли бывший актер, то ли действующий. Сейчас же, в свете показаний капитана Барсукова и официанта Северного, пришлось расстаться с этой красивой версией. Тогда почему режиссеры так себя ведут? И почему при каждом новом знакомстве блондинка каждый раз называет новое имя? То она Сирена Игоревна, то Людмила Борисовна, то Елена Николаевна, а сейчас вот — Ирина Петровна. Похоже, она стремится ещё больше все запутать. Кроме того, я все больше склоняюсь к тому, что сперма, обнаруженная у ребят, — ещё одна попытка повести нас по ложному следу. Эксперт считает, что никакого изнасилования не было. Правда, учитывая гнилостные изменения, с полной уверенностью он это сказать не может. Допустим, что снимались не порнографические фильмы. Это лишь очередной ложный ход наших противников, чтобы завести следствие в тупик. Да, но тогда вообще теряется всякий смысл в действиях наших оппонентов. Для чего столько трупов? Ради какой такой цели? Глухо, как в танке. И все же что-то во всем этом есть, но что, что?