Зверь - [72]

Такое впечатление, что у меня до того раскалились мозги, что напрочь отказывают в помощи и поддержке. Надо хоть немного отдохнуть, отвлечься.

Позвонил Рокотов, спросил:

— Ты свободен?

— Относительно, Володя. В этом мире все относительно, мой друг.

— Ясно. Сейчас подъеду.

Через двадцать минут он появился в моем кабинете. Решительный. Целеустремленный. В отличном настроении. Протянул для приветствия руку.

— Здравствуй, Сережа!

Я демонстративно спрятал руки за спину.

— Привет, Вова! Извини, что не подаю руки. У тебя столь решительный вид, что подозреваю ты пришел заниматься членовредительством и сделать из меня инвалида.

— Все прикалываешься? — проворчал Рокотов, садясь. — Генерал, а ведешь себя, как какой-нибудь ефрейтор.

— Все зависит от амбиций, Володя. Порой, ефрейторы куда страшнее генералов. Вспомни, что сотворил с миром бесноватый ефрейтор.

— Это точно, — согласился Рокотов.

— У меня создалось впечатление, что тебе не терпится мне поведать что-то совершенно замечательное. Угадал?

— Угадал.

И Рокотов рассказал о том, что удалось раздобыть Малышу на оптовой базе «Южная». После его рассказа я сказал:

— Молодцы твои парни. Это уже кое-что. И что собираешься делать?

— Вот, пришел посоветоваться.

— И правильно сделал. Сколько же стоит КамАЗ «паленой» водки?

— Сумасшедшие деньги. Но я думаю, что это не первый и не последний КамАЗ. У них это дело поставлено на широкую ногу.

— Считаешь, что за этим стоит Завьялов?

— Уверен.

— Но этот след может быть также далек от нашего дела, как Земля от созвездия Скорпиона. Что может связывать владельца какой-то оптовой базы со съемками фильма?

— В нашем положении выбирать не приходится.

— Тоже верно, — согласился я. — Однако трогать пока базу рано — можем все дело на корню загубить. Надо осторожно, но основательно пощупать за жабры этого коммерсанта, узнать о нем по возможности все от дней настоящих до тех, когда он ещё под стол пешком ходил. Хотя, честно признаюсь, надежды на то, что это как-то поможет нам в раскрытии наших убийств у меня нет.

— Хорошо бы поставить его телефон на прослушивание.

— Это само собой. Попробую взять у прокурора санкцию.

— А что сам не можешь? Ты же заместитель.

— Это, Володя, как в том анекдоте: «отец может, но бык лучше». Я пока выполняю функции следователя и не хочу их смешивать с прокурорскими, чтобы потом тот же козел Завьялов не обвинил меня в предвзятости. А что с Шиловым собираешься делать? По существу, он выполнил задание.

— Решили пока оставить, чтобы не вызвать не нужных подозрений.

— Как это — «решили»? Ты что, сам уже ничего не можешь, по каждому вопросу назначаешь плебисцит?

— Какой ты, Сережа, догадливый, — усмехнулся Рокотов.

— Давно записался в демократы?

— Я им родился.

— Что-то раньше я этого за тобой не замечал, а то давно бы сделал определенные оргвыводы. И что же вы ещё там «решили»?

— Беркутов предложил Шилову поближе познакомиться с Захарьяном и по возможности подружиться.

— Как вы намерены это сделать?

— Этот авантюрист предлагает для этого устроить «маленький мордобой».

— Ему, похоже, мало недавнего. Впрочем, это ваши дела. Для меня важны результаты. В любом случае, Захарьян должен в конце концов вывести нас на того, кто заказывал всю эту «музыку». Именно с ним я связываю надежды. Не знаю, сможет ли Малыш с ним подружиться, но только вы должны не спускать с него глаз.

— Его «ведут» опытные ребята.

Ночью, когда я уже лежал в постели и медленно погружался в сон, меня вдруг посетила свежая и весьма оригинальная мысль. Я даже вскочил от возбуждения.

— Что с тобой, Сережа? — спросила Светлана встревожено.

— Понимаешь, Света, мою бестолковку посетила счастливая мысль. А это для меня всегда праздник.

— Дурачок! — рассмеялась она. — И что же ты надумал, если не секрет?

— Я кажется близок к тому, чтобы ответить на все вопросы, мучившие меня последние дни.

— Я знала, что ты у меня самый умный.

Я снова лег и, убаюканный словами жены, тут же уснул.

Часть третья. Несостоявшийся гений

Глава первая. Барков. Удар судьбы

В зоопарке Наташа вела себя, как маленькая девочка, бегала от вольера к вольеру, от клетки к клетке, показывала на зверей пальцем, кричала: «Смотри! Смотри!», и громко смеялась. Немногочисленные посетители недоуменно оглядывались на красивую молодую женщину с огромным животом, пожимали плечами, удивляясь её странному поведению. Я, наблюдая за Наташей, от души посмеялся. Забылся страшный сон, ночные страхи. Мне было хорошо здесь. Впервые почувствовал необыкновенную легкость, покой, умиротворение. Верилось, что впереди будет все хорошо. Обязательно будет.

Но в машине, когда мы возвращались из зоопарка Наташе стало плохо, стала жаловаться на боли в животе, лицо побледнело, заострилось. Я предложил ехать в роддом, но она в страхе воскликнула:

— Нет, нет! Не надо! Это пройдет. У меня уже так было.

Дома она сразу же легла в кровать, укрылась с головой одеялом и на какое-то время затихла, как мне показалось, уснула. Но вскоре ей стало хуже. Она сбросила с себя одеяло, обхватила руками низ живота, принялась кататься по кровати и надсадно, жутко кричать:

— Ой, мамочка! Ой, не могу! Умираю!