Зверь - [36]

— Что за кино?

— Говорил, что порнуха какая-то.

— Кто ему предложил сниматься?

— Да ты что, веришь всей этой бредятине?! — искренне удивился Кокарев.

— Миша, не буди во мне зверя. Кто здесь кого спрашивает? Повторяю вопрос: кто ему предложил сниматься?

— Говорил, что баба какая-то. Вернее, поначалу к нему в бане якобы пристал какой-то хлюст. Увидел его и говорит: «Хочешь хорошо заработать?» Ну, Шкилет само собой — кто, мол, не хочет. После бани этот хлюст повез его будто бы к этой самой бабе. Ну вот та и предложила сниматься в кино и обещала заплатить тысячу баксов.

— Он говорил кто она такая, как зовут?

— Нет. Сказал только, что очень красивая стерва. Как эта фото… Ну ещё на обложки фотографируется?

— Фотомодель?

— Во-во, она самая. Будто она у них там главная, всем заправляет.

— Они ездили к ней домой?

— Вот чего не знаю, гражданин начальник, того не знаю, — развел руками Кокарев. — Да я и слушал-то эту ахинею вроде анекдота… Хотя постой, Шкилет что-то такое говорил. Точно. Вроде они ездили на море на какой-то корабль.

— Он говорил название корабля?

— Нет, не говорил.

Записав показания Кокарева, я отправился в прокуратуру к Медунову, но его там не застал. Поехал в управление и доложил о результатах Рокотову. Он слушал молча, не перебивая, но когда я дошел до рассказа Кокарева о Шкилета, заметно взволновался, сказал:

— Опять эта кинодива!

— А что такое?

И шеф рассказал об убийствах подростков и всем прочем. У меня аж скулы свело от злости к этим козлам. Определенно.

— Похоже, что Шкилет тоже участвовал в том кровавом спектакле, сказал я после его рассказа.

— Скорее всего, — кивнул Рокотов. — Завтра в десять Иванов проводит совещание по этому делу. Тебе быть обязательно.

— Хорошо.

Выйдя от шефа, нос к носу столкнулся со Светланой Козициной, то бишь Ивановой.

— Привет, Света! Ты что тут делаешь?

— Здравствуй, Дима! Странный вопрос. Я здесь работаю.

— Значит, вернулась в родные пенаты?

— Вернулась.

— С чем я искренне, от всей души поздравляю шефа и все наше управление.

А она так улыбалась, что можно было натурально ослепнуть и от её красоты, и от этой вот улыбки.

— Свет, ты хоть понимаешь — какая ты обалденная женщина?

— Если и не понимаю, то догадываюсь. А что?

— Догадываться — мало, надо твердо знать, что красота — страшная сила, косит нас, мужиков, хлеще «калашникова». А потому требут весьма осторожного обращения.

— Спасибо, Дима, за совет. Я обязательно это учту в будущем. А что это у тебя такой вид?

— Какой?

— Ошарашенный. Будто за тобой кто гнался.

— Да это все шеф, — вяло ответил. — Прямо не знаю, что делать.

— А что такое?

— Уговаривает на свое место. Три дня просто проходу не дает — переходи да переходи. Представляешь?!

— Ну-ну, — рассмеялась Светлана. — Ты, Дима, иди морочь голову своими байками Сереже Колесову. А мне не надо.

— Вредная ты, капитан, женщина. Откуда столько недоверия к товарищам по службе?

— Майор, подполковник. Майор.

— Поздравляю! Как растут люди! Ты, наверное, и в кадры уходила, чтобы организовать себе звание вне очереди.

Светлана сразу посмурнела, лицо окаменело, а взгляд стал, как у раненой птицы.

— Да, за этим и уходила. Ты, Дима, как всегда прав, — холодно ответила.

А я клял себя последними словами за бестактность. Язык мой — враг мой. Определенно. Ну что я за охламон такой! Почему сначала говорю, а уж потом думаю?! Козел! Она только-только стала забывать о своей неудачной беременности, а я вот он — вылез со своим языком, напомнил. Дураков не сеют, не пашут — сами родятся. Это определенно обо мне.

— Света, а ты знаешь, что твое имя произошло от слова «светлая».

— Ну и что?

— А то, что очень правильное тебе имя дали родители. Ты с моей Светланой, как два светлых пятна в нашей жуткой и мрачной действительности, как две путеводные звезды. Если бы не вы, мы бы давно сбились с пути, растеряли жизненные ориентиры. Определенно.

— Ну ты, Дима, даешь! — рассмеялась Светлана. — Совсем, как мой Сережа.

— Куда мне до твоего генерала.

— Не скажи. Вы очень похожи. Даже фразы одинаковые говорите.

— Это какие же?

— «Ни фига, блин, заявочки», «где-то по большому счету».

— Надо же! — удивился. — А я не замечал. Если так, то я польщен. Походить на твоего генерала не только приятно, но и во всех отношениях почетно.

— Это точно, — серьезно проговорила она. — Я это ему передам.

— И скажи еще, что Дима Беркутов пойдет за ним и в огонь, и в воду, и, если Родина прикажет, пройдет медные трубы.

— Обязательно скажу. До свидания, Дима!

И, дробно стуча каблуками, она гордо понесла свою ослепительную красоту остальному миру.

Каково сказано?! Могу я иногда этакое отчебучить! Еще как могу. Да, а как там поживает мой закадычный друг Сережа Колесов. Спасибо Светлане, что напомнила о нем. Давно я его не разыгрывал. Он, поди, уже истомился по моим приколам, заскучал. Нет, это явное упущение с моей стороны.

В кабинете я застал Рому Шилова, что-то усердно пишущего. Оторвавшись от бумаги, он сказал:

— Тут вас Колесов разыскивал.

Сколько я его не уговаривал обращаться ко мне на ты, но так и не убедил.

— А что ему надо?

— Не знаю. Говорит, что потерял вас.

— Ничего, сейчас он меня найдет. Он на всю жизнь запомнит, что разыскивать меня не только нежелательно, но и во всех отношениях опасно для здоровья.