Звенья и зёрна - [9]

* * *

Защищенная стенами дома,

сына ты отпускаешь с утра

в город, где за углом гастронома

незнакомые дуют ветра…

* * *

Набегают дела за делами,

думать некогда, некогда жить.

Мы встречаемся ночью телами —

больше нечем любить.

* * *

Я весной зазевался на миг —

оказался во власти зимы…

Убыстряется время, старик.

— Нет, старик,

                      замедляемся мы.

* * *

Старого мастера

полуулыбка:

девочка — веточка,

женщина — скрипка…

* * *

Пускай твердит писучий —

без строчки, мол, ни дня,

но лозунг есть получше:

ни строчки без огня!

На улице

Так на нее посмотрел,

      что она, как во сне, полетела.

Так воспарила она,

      что за нею и он полетел.

Где они? Господи, там,

      где ни тяжести нет, ни предела,

над мешаниной машин и толпящихся тел.

* * *

Выпила снова с утра?

      Сплетники пусть позабавятся.

Те же — и ум, и талант;

      имя ее в чести.

Те же манеры и голос, но бремя бывшей красавицы,

кинозвезды и прелестницы

      все тяжелее нести…

* * *

Бабник циником стал, сквернословом.

А за что ненавидит он баб?

А за то:

            с каждой женщиной новой

он по-прежнему слаб.

* * *

Говоришь, скучала? Но ни разу

ты меня не видела во сне…

* * *

Мне приснилась тоска по тебе.

* * *

Это осень за моим окном,

небеса с березкой молодою:

белое

         и нежно-золотое

на — как детство — чисто-голубом…

* * *

Неизбежно перед нами,

коль мы сильно влюблены,

мухи топают слонами,

вьются мухами слоны!

* * *

Я счастлив вот уже два года.

Но сколько этот может продолжаться?

Мне страшно.

* * *

Красота приучила тебя

      к обороне —

нелегко быть приманкой

      и жить напоказ,

но в опасном кругу

      и в негласной погоне

презираешь того,

      кто заране поверил в отказ.

* * *

Влюбленность — карнавал,

любовь — девятый вал,

от шепота — обвал

и сотворенье

                    гор!..

* * *

Делается счастье, как вино.

Потому оно сначала бродит,

Но в подвалах памяти доходит,

Там, где одиноко и темно.

* * *

Никогда художником я не был,

но тоску бы кистью написал:

море неподвижное, как небо,

и повиснувшие паруса…

* * *

И часы труда

      и в тихий час ночной,

усталым вечером

      и на рассвете

мне грустно потому,

      что нет тебя со мной,

я счастлив потому,

      что ты живешь на свете.

* * *

На перроне дальнего вокзала

Говорила, мучась и любя,

Те слова, что ты мне не сказала,

Те, что ждал я только от тебя…

Сон

— Что ты наделал! — всплеснула руками.

Действительно, я уронил календарь

и листки рассыпались по полу.

— Видишь, праздников нету совсем! —

сказала она и заплакала.

Я листки подобрал, и действительно —

одни только черные числа…

Стою виноватый

среди листопада.

«С покаянной улыбкой…»

* * *

С покаянной улыбкой

он протянул ей гвоздику,

а она отдернула руку,

как от черной змеи.

С виноватой ужимкой

он открыл ей свою незажившую рану,

а она закричала:

— Этот красный цветок

ты припас для другой!

Он сказал:

— Обернись,

вот наш дом,

где полжизни мы прожили вместе! —

А она застонала:

— Застенок,

и на окнах решетки.

— Нет, — сказал он, — двери открыты

и окна до блеска промыты тобой

и распахнуты…

— Боже мой! — содрогнулась она, —

какие окна и двери

на пепелище?

И тогда он увидел дым,

горький дым

и свою искаженную тень на развалинах,

а она увидела дом,

уцелевший дом

среди миров, по ветру развеянных,

и молчанье прошло между мужчиной и женщиной,

прошло, и вернулось,

и еще раз прошло между ними,

а потом — от нее к нему

и к ней от него…

«Все началось с разлуки и смятенья…»

* * *

Все началось с разлуки и смятенья:

почувствовав, что больше не могу

терпеть, молчать, я передал тоску

стихотворенью, а стихотворенье,

которое на славу удалось,

тоску, как эстафету, передало

через года, и ты затосковала,

а я забыл, откуда что взялось…

«Пусть, как птицы из клетки…»

* * *

Пусть, как птицы из клетки,

улетают года,

их спектральной расцветки

не забыть никогда:

золотую завязку

невозможной любви,

мир, менявший окраску

от волненья в крови;

синий, розовый, алый —

пережитого спектр…

Пусть сюжет сериала

превратится в конспект —

полустертые титры,

черно-белый монтаж…

Но любви светофильтры,

словно в храме — витраж.

«Люби, пока не отозвали…»

* * *

Люби, пока не отозвали

меня. Люби меня, пока

по косточкам не разобрали

и не откомандировали,

как ангела, за облака.

Пока меня на вечной вилле

не прописали и господь

не повелел, чтоб раздвоили

меня на душу и на плоть.

Люби, пока земным созданьем

живу я здесь, недалеко,

пока не стал воспоминаньем,

любить которое легко…

«Согласен быть покинутым тобой…»

* * *

Согласен быть покинутым тобой,

согласен, чтоб меня ты разлюбила,

согласен на безвыходность и боль,

согласен на разлуку до могилы;

перед людским неправедным судом

предстать и яд испить со дна фиала

согласен я, но лишь потом, потом —

была б любовь,

      была бы жизнь сначала!

Перекресток

Осторожно: сигналов атака

на земле, в небесах.

Знак дорожный и знак зодиака —

зарябило в глазах.

Знаки поданы. Как их понять?

Озираюсь тревожно:

что там с подлинным верно, что ложно?

Слишком сложно — любить и страдать…

Но одно суждено непреложно:

не любить — невозможно!

Сонет с кодой

Ты была ли Джульеттой, старуха?

Превратила Ромео в раба…

Дульсинея в душе потаскуха.

Дон Кихот, где твоя худоба?

В этом веке романтику худо.

Катастрофа. Провал. Не судьба…

Ты хотел не победы, а чуда.

А любовь — то игра, то борьба,