Звенья и зёрна - [7]

налетает безумная бабочек стая —

от песков до небес,

      ни конца ей, ни края,

но с налета — о господи! —

      горе немое:

смерть цветасто пятнает

      стекло ветровое.

«Тормози!

      Мы врываемся в рай, как убийцы!..» —

это в Африке было,

      в Москве повторяется, снится —

мчатся бабочки снова,

      большие, как птицы,

золотые, лиловые, алые, черные,

небывалые,

      обреченные…

«Вдруг, проснувшись в казенной постели…»

* * *

Вдруг, проснувшись в казенной постели,

Не поймешь, где какая страна…

Забываешь названья отелей,

Мимолетных знакомств имена.

Роль уюта во временном доме

Исполняют диван и плафон.

Говоришь «чемоданы в мой номер»,

Через день выметаешься вон.

Ни к приемнику, ни к одеяльцу,

Ни к цветам, ни к пейзажу в окне

Привязаться нельзя постояльцу —

В сроке истина здесь и в цене.

Расщепляется миг, где обратный

Счет ведется отпущенным дням…

По путевке Париж однократный

Выдается до вторника нам.

Выдается до пятницы море,

Вырывается время из рук.

И гостиница, и санаторий —

Краткий курс философских наук.

Сдай ключи, не ищи милосердья.

Репетиция смерти — отъезд

Или сон. Но, быть может, бессмертье,

Как бессонница, нам надоест.

Так да здравствует жизнь, где начало

И конец застолбит божество

Расписания. Времени мало?

Будем жить. Это лучше всего!

Полоумный

Я научен теперь, я научен

я прикинусь нормальным, иначе

будут снова ловить и настойчиво мучить.

Делать нечего. Поутру

просыпаюсь, иду умываться,

хлещет кровь из открытого крана,

ничего, я беру полотенце,

отпечаталось красным лицо,

всё в порядке, я к вам выхожу,

напевая игривый мотив,

все довольны, и завтрак на столике, —

в этом мире никто не убит.

Хеппи-энд

Все кончилось благополучно.

Волков почуя, бараны

еще теснее сплотились

вокруг своего пастуха,

когда он вскинул двустволку,

и волк закружился, раненый,

бросился пес на хищников,

и те ушли от греха.

Все кончилось благополучно,

как я вам сказал заранее.

Садилось кровавое солнце,

лучи посылая вкось.

Пастух в тулупе овчинном

задумчиво ел баранину,

и преданный пес лениво

глодал баранью кость…

«Ах, Кавказ! Это слишком красиво…»

* * *

Ах, Кавказ! Это слишком красиво.

Расписной, как рекламный буклет,

Где магнолия вышла счастливо

За самшит, кому тысяча лет,

Где для пальмы, мимозы и розы

Просветляется моря хрусталь,

Где поэзией выглядит проза

И блаженством зовется печаль,

Где друзья тебе трижды воздали

За весь род и еще наперед…

Обжигаючи пальцы, хинкали

(И урча) отправляешь ты в рот.

Цепи гор — в три ряда перспектива,

И классический туч караван…

Ах, Кавказ, это слишком красиво!

Но картинка надорвана криво:

Ветер, холод, — ночной ураган,—

Шторм буянит, как пьяный погромщик,

Хлещет ливень по окнам, все громче,

Дребезжит на балконе стакан…

Конец сезона

Последние дары календаря —

Минуту солнца упустить досадно.

О, этот лунный климат сентября! —

Одной щеке тепло, другой прохладно.

На пляже общество. Но от и до…

Вот убыл тот. Вот появилась эта.

Здесь не укореняется никто:

Заказаны обратные билеты.

Здесь глубже понимаешь: всё течет.

Уже закрыто лето на учет.

Мы сходимся, любезно тараторя,

Временщики у вечных гор и моря.

Дни осени прощально хороши,

Но пляжники расставлены все реже,

И наконец у моря — ни души,

Лишь ветер подметает побережье.

«Закончив дела и не споря…»

* * *

Закончив дела и не споря

с моей сухопутной судьбой,

последние годы у моря

провел бы с самим я собой.

И в солнце и в дни непогоды

я стал бы у моря бродить,

чтоб все мои годы, все годы

додумать, довспомнить, забыть.

Отзвуки юности

I

Юность — это варианты рая,

Впереди дорог не перечесть,

И мне сладко медлить, выбирая,

Ведь пока не выбрал — выбор есть.

Мой он, расширяющийся личный

Мир. Со всеми поделиться рад

Я своим богатством неприличным,

Ведь пока не выбрал — я богат.

Так себя я тешил для отвода

Глаз, призваньем на заметку взят.

Все же — безответственность, свобода,

Молодость — бессмертье напрокат!

II

Как за тобой я хожу?

А вот так и хожу и на скрипке играю,

на незримой — оставить тебя не могу

без музыкального сопровождения.

Так иду за тобой до самой границы,

до незримой — закрытой лишь для меня,

и в разлуке всю ночь

я держу тебя нитью мелодии,

чтоб ты завтра вернулась

и все повторилось сначала.

III

Никто тебя не видел такой,

ни ночью, ни днем, ни в толпе городской,

никто никогда, ни зимой, ни весной,

ни мать, ни отец, ни даже сама ты

на фото ли, в зеркале — с той красотой

все свыклись, но, боже, из пены морской

кто видел рождалась какая, объята

свечением, аурой зыбкой, любовью

в тот миг… до сих пор ослепляются болью

глаза — только я тебя видел такой!

IV

Это молодость, вдохновение,

Очертания чуда вчерне,

Это музыка возникновения,

Это крылья и слезы во сне.

Мир открылся, назвавшись тобою

И твои обретая черты.

Мы расстались на миг, и с тоскою

Я смотрю: это ты и не ты…

Может, свет пропадает в алмазе,

Ускользают лучи с озерца,

Может, словно стихи в пересказе,

Остаются черты лица?..

V

Юность. Радуга. Это ненадолго.

Я не думал совсем о веках,

но хотел сохранить я радугу

в набегающих к сердцу словах,

чтоб, не та́я, простая и светлая,

пребывала, тайну тая,

потому что была семицветная,

потому что была — моя…

«В чем дело?..»

* * *

В чем дело? Все при мне.

      Но лишь прошла ты —

открылось чувство острое утраты.

В метро, в толпе, когда туда-сюда