Звенья и зёрна - [10]

Где охотник бывает и дичью, —

Ночь у них гениально-груба…

О, двуликость любви и двуличье!

Но тому, кто отпрянул, — труба.

Лишь в таланте сокрыто величье,

Лишь на Данте бежит Беатриче, —

На ловца, говорю, и добыча.

Сонет разорванный

Любовь — рывок в неведомость от пристани.

Плыви и все на свете забывай,

Но ветер чувств не выдавай за истину,

А истиной любовь не забивай.

Что истина? Январский лес безлиственный

Или цветеньем заметенный май?

Любовь и ненависть не путай с истиной,

Но истине любовь предпочитай.

…Зачем всерьез нанизывать сентенции? —

В чести у молодой интеллигенции

Для плоти — секс, для духа — парадокс.

Неоднозначна нравственность новатора:

Кто в шахматах надеется на бокс,

Кто с флейтой вышел против гладиатора…

Сонет неправильный

Русская тяжелая любовь!

Гибель ей понятнее, чем убыль,

Танец ей милее — среди сабель,

А паденье — в купол голубой.

Мир ей братец, а сестрица — боль,

Мастерица быль менять на небыль;

Но ограбил небо, кто пригубил

Русскую тяжелую любовь.

Кипень яблонь, ливень, песнь и вопль,

Гордости и горя коромысло,

Против равновесия и смысла

Здравого… О ней не смолкнет молвь.

Любящий и в пламя льющий масло,

Дай тебе любовь, чтоб не погасло!

Любовь и лингвистика

По-русски

любовь действительно зла:

она не любит множественного числа,

с ней играть — сыграешь трагедию,

ей доступное невыносимо,

невозможное — по плечу.

По-русски

любовь легко рифмоваться не любит,

кровь — это очень серьезная рифма,

и не зря откликаются эхом

повелительные глаголы —

не прекословь, славословь, приготовь,

бровь мелькает порой, прочие рифмы не в счет,

ведь свекровь и морковь —

                                          для пародий.

Ах, сочинять бы стихи на языке Эминеску,

где любовь выступает в трех лицах:

амо́р, юби́ре и дра́госте.

Первые два обнимаются с сотнями слов,

от рифм глаза разбегаются:

какая прелесть соединить

юби́ре (любовь) — немури́ре (бессмертье)!

И только драгосте — славянского древнего корня —

и там чурается переклички.

По-русски

мужчина рифмуется запросто,

наверное, он —

не слишком уж верная доля любви,

то есть он — иногда молодчина,

иногда дурачина, личина, добивается чина,

а женщина — исключительность в слове самом!

Дальше всех от нее звуковые подобья,

вроде военщины, деревенщины,

потому-то поэты

избегают с ней встреч на краю стихотворной строки,

а если приходится, то исхитряются,

измышляя тяжелые рифмы:

трещина, раскрежещена, уменьшена и так далее.

Ну а девушка — и подавно

рифмованию не поддается, —

где уж там разгуляться среди неуклюжих

денежка, дедушка, никуда не денешься…

Запрещая расхожий размен,

русский язык указал

на единственность, неповторимость,

уникальность — имейте в виду

эту любовь, эту девушку, эту женщину,

их неразмениваемость, незаменимость,

невыговариваемость,

неизреченность…

Читая Тютчева

Молчи, скрывайся и таи…

1

Быть только мастером — невелика заслуга,

Заслуга — исповедь и проповедь души,

Когда ты несвободен от любви, от друга,

От звезд и от земли… Всему принадлежи.

Но с современностью мучительна разлука,

Когда согражданам в коснеющей тиши

Не вырваться из заколдованного круга,

А ты на новые выходишь рубежи.

Толпа торопится, кружным путем влекома.

Ты отклонился? Одиночество отлома

Сноси безропотно, будь верен высоте.

Когда разлом прошел и через стены дома,

Себе принадлежи. В застойной суете

Остаться мастером — учиться немоте.

2

…Как тихо! Мир замерший чуток,

Но тишь тишине не равна.

Не дай тебе бог перепутать

молчание скрипки

      с молчаньем бревна.

Пока не созрела

      молитва подкупольная,

ты колокол зря за язык не тяни,

молчание, как возлюбленную,

ты от посягательств храни.

3

И это с ней умрет.

      Она молчать умеет.

Однажды бедных душ

      коснулся звездный час…

От бездны немоты

      отступничеством веет,

а Слово — это дар,

      что продолжает нас.

О музыке смолчать?

      Душа окаменеет.

Зачем сама себе

      она зажала рот?

Кто песне волю даст,

      тот в ней не постареет,

чем более отдаст,

      тем менее умрет.

Увидевший цветок

      смолчит — цветок увянет,

смолчавший про маяк

      потопит корабли,

узревший божество

      смолчит — и нас не станет,

пустыни подойдут,

      подходят,

      подошли…

«…но с облаков упав на камень…»

* * *

…но с облаков упав на камень,

крыло стиха ты повредил,

теперь все мелкое подробно

В глаза соломой, но смотри —

Не ты один — такое время,

теряющее высоту.

Что делать? Есть еще в газетах

кроссворды — время убивать…

Что делать? Стало все иначе,

все снизу выглядит не так:

любовь — с изнанки, ум — с исподу

и памятники — с сапогов,

и звезды ржавые как гвозди

в подошве неба…

1981

«В московском декабре…»

* * *

В московском декабре

нет солнца по неделям,

и тянет подземельем,

и сыро, как в норе.

Туман густой и влажный

размазал вдалеке

Останкинскую башню,

как ложку в молоке.

На душу монолитный

небесный свод налег,

как в малогабаритной

квартире потолок.

И жизнь в таком настрое,

и лозунга лоскут

к периоду застоя

потомки отнесут…

«Детству нужен маленький тайник…»

* * *

Детству нужен маленький тайник,

Тайна изначальная — природе.

Личность перпендикулярна моде,

Как огласке уличной — дневник.

Что на людях сочиненье книг,

Что любовь, что роды при народе?

Что душа в подстрочном переводе

На расхожий будничный язык?

Умный в переводе на дурацкий,