Звенья и зёрна - [12]

минное — не перейти, —

каждый шаг непоправимый,

роковой, необратимый,

неисповедимы все пути…

Страшно быть религиозным,

атеистом — страх двойной.

Опасался быть серьезным,

как паяц — перед судьбой,

у часов он стрелки отнял,

чтоб ни холод, ни жара,

чтобы завтра — как сегодня,

а сегодня — как вчера:

«Как улитка — медленно, уютно

в раковине сны свои смотрю,

потому что понимаю смутно

века двадцать первого зарю…»

«Прет прямолинейно, и нелепо…»

* * *

Прет прямолинейно, и нелепо,

И беспрекословно, как приказ,

По пути, начертанному слепо,

Пращур паровоза — Китоврас.

Не скажу: догматик одиозный

Или же фанатик-еретик,

Знаю —

плут петляет виртуозно,

Простодушье

рвется напрямик!

«Удивляйтесь Вселенной…»

…да скроется тьма!

А. С. Пушкин

* * *

Удивляйтесь Вселенной

и живому всему,

говорите спасибо

неизвестно кому.

Удивляйтесь поэту,

одолевшему тьму,

говорите спасибо,

говорите — ему!

Михаил Лунин. 1845

— Россия, боль моя,

      к чему мне ум и зренье?

Меня вот-вот сметет

      наплыв небытия.

Кругом самообман

      и самообольщенье,

А я себе не лгу,

      Россия, боль моя,

Не вышло, не сбылось,

      не состоялось снова.

Все кончено. Тянусь

      в грядущие века,

Как через пропасть мост,

      и вновь рукой слепого,

Опоры ищет в воздухе

      строка.

«В стране Пушкина и Блока…»

* * *

В стране Пушкина и Блока

называться поэтом —

это редкое мужество

или полный провал.

В стране Пушкина и Блока

на стихи я решился,

ибо жил далеко на окраине

и поэтом себя не считал…

«Бояться тебе не пристало…»

* * *

Бояться тебе не пристало,

Что скажет завистник и хам:

Чужие слова не пристанут

К твоим беззащитным стихам.

Никто ничего не прибавит

К поэзии, не пристегнет —

Хулой отличит и прославит,

Потомков к тебе привлечет.

«Лирой или секирой…»

* * *

Лирой или секирой —

лирикой или сатирой —

стихи должны быть поэзией

или, напротив, пародией,

только не просто стихами,

рифмами-бубенцами…

«Читателю достаточно общенья…»

* * *

Читателю достаточно общенья

с моим стихотворением, а мне

на встречу не поспеть уже,

      ревную

к своим созданьям — будто не мои,

дорогами, друзьями и врагами

они со мной не делятся совсем,

когда тоскую по обратной связи

здесь и сейчас,

      шагая с москвичами,

спешащими в метро, в универсамы,

на площадь, где задумался поэт,

что к цоколю признанием прикован.

«Там, за высотным зданьем на Смоленской…»

* * *

Там, за высотным зданьем на Смоленской,

Выглядывает солнце в пол-лица.

Горит пролет Садового кольца —

Закат изобразил пожар вселенский.

На площади шаг уходящий женский

Поэт чугунный ловит без конца.

(Тень — под колёса… из-под колеса…)

Из «Юности» выходит Вознесенский,

Он старше Маяковского. Но он

Все ж младше… Над окном кулинарии

Осваивают голуби балкон.

Метро толкает скопища людские,

Но огненный распахнут небосклон

Над буднями. Как и судьба России.

«И дым над городом, и чад…»

* * *

И дым над городом, и чад,

И вместо ангелов-хранителей

И трубочистов-чертенят

Плакат над крышей

      мирных жителей

Зовет хранить в сберкассе вклад.

А на асфальте сказкам холодно,

А бабушки в могилках спят,

И нет путей назад. Нет Воланда

В квартире номер пятьдесят.

И я, служить общенью призванный,

Я сам люблю, хоть и не рад,

Компьютеры, и телевизоры,

И телефонный аппарат…

Голубь городской

Между дышащей угаром

мостовою и толпой

по бордюру тротуара

ходит голубь городской.

Ходит голубь городской

тупо, словно заводной,

и глаза его стеклятся

деловитою тоской.

Он на крошки, на окурок

смотрит косо, как придурок,

он не видит и не слышит

ни колес, ни каблуков,

перегаром пыльным дышит,

существует, будь здоров.

Я, спешащий на автобус,

так на голубя гляжу,

как господь на этот глобус,

где, как голубь, я хожу

на краю планеты ломкой,

ах, по лезвию, по кромке,

по черте, по рубежу…

«Пассажир умылся, выбрился…»

* * *

Пассажир умылся, выбрился

И себе не находит места:

Скорый поезд из графика выбился,

Где стоит — неизвестно.

Предусмотрено было заранее,

Как положено в важном вопросе,

В 3 прибытие, в 5 заседание,

Выступление в 8.

Но застыли березы, ели

И корней пятерни,

Синий свод, сияние, зелень,

Птицы, лужи зеркальные, пни…

И лесок, и пчела, и поляна

Вызывают недоумение

Неуместностью — выглядят странно,

В другом измерении.

Эта вставка не значилась в плане,

Растет беспокойство покоя,

И глядит, как пришелец, землянин

Через стекло двойное.

ЗЁРНА-III

* * *

Точно братья, похожи поэты,

лишь за пазухой — разные речки, поляны,

имена, времена и страны

той же вечности, той же планеты.

* * *

Мастера поодиночке

тук-тук-тук и день и ночь:

всё хотят, чеканя строчки,

прозу жизни истолочь.

* * *

Плотник

в сосне различает доски,

мастер

в доске прозревает лицо.

* * *

Известно место, где произойдет

восхода предначертанное чудо.

Какой мудрец укажет наперед:

поэзия —

              когда взойдет? откуда?

* * *

Жизнь не воспроизводится

в любом произведении,

она к чему-то сводится

при воспроизведении.

* * *

Слово сильнее меня.

* * *

…и переходят в сновиденья

незавершенные стихи.

* * *

…пытался я избыть стихотвореньем

тоску. Но настоящая тоска

непоэтична. Музыки не стоит.

Не дай вам бог…

* * *

Слова заботливо беречь,

охапки стрел копить в колчане?

«Чем продолжительней молчанье»,

тем затруднительнее речь…

* * *

Какие прекрасные вижу стихи,

когда собирается буря:

качаются в рифму деревьев верхи

и катится гром, каламбуря.