Зубодёр - [8]

            Мы вышли на выложенную плиткой и мрамором кухню, но там не нашлось ничего, кроме плесени и крысиного помета. В диванах и креслах, что стояли в убогого вида гостиной, поселились грызуны. Здесь также не было следов ни дяди, ни Моруса Дюфура.

А в самой дальней части дома, в маленькой комнатке, выходившей в то, что когда-то было садом, мы обнаружили кабинет. Внутри стояло старинное зубоврачебное кресло конца девятнадцатого века – деревянное, потемневшее от времени, с полированными латунными ручками и обглоданным крысами потрескавшимся кожаным сиденьем, из которого наружу торчала набивка. На стоящем рядом с креслом старинном латунном лотке мы нашли набор ржавых стоматологических инструментов с костяными ручками.

И там мы увидели кое-что еще. На лотке, с военной педантичностью выложенные в ряд, лежали зубы. Тридцать два зуба. Но нет – это были не детские зубы. Они принадлежали взрослому человеку. Влажные, с окровавленными корнями… некоторые из них были вырваны с такой силой, что на корнях остались кусочки челюстной кости. И вырваны они были недавно.

            – "Вырваны они были недавно", – глухо повторила Констанция и вспомнила: – "Я задобрил его".

            – Эверетт всегда был очень точен в выражениях. Он и вправду задобрил Старика Дюфура. Что же за ужасный это должен был быть обмен.

            – И что с ним случилось? – спросила Констанция?

            – Мы больше никогда не видели дядю Эверетта, – ответил Пендергаст. – Полицейские обыскали дом, затем провели повторный обыск. Дюфур и мой дядя как сквозь землю провалились. Были люди, говорившие, что слышали крики в ночи, что видели темную фигуру, волочившую сундук по заброшенным пирсам на Сент-Питер-стрит, но, конечно, все эти россказни так и остались слухами.

– И что стало с обычаем оставлять зубы у дома Дюфура? – спросила Констанция. – Задабривание Зубного фея продолжалось?

            – Ты же знаешь детей, моя дорогая Констанция. Детские обычаи не умирают. Они передаются дальше с упорством, коего нет ни у одного взрослого обычая. Зубы оставляли, хоть дом Дюфура и дальше продолжал разрушаться. А затем, одной темной ночью он сгорел. Это случилось спустя три года после описанных мною событий. Никто особо не удивился – заброшенные дома имеют тенденцию сгорать. Что до меня, то я долго задавался вопросом, не причастен ли каким-то образом к случившемуся мой брат Диоген. Позже я обратил внимание, что он очень любит пожары. Чем огонь сильнее, тем лучше.

            Пухлая фигура миссис Траск появилась в дверях библиотеки. Экономка была рада сообщить, что повар заново приготовила пасту тальятелле, ужин готов, и тартюфо бьянко прямо-таки восхитителен. И правда – чудесный аромат, заполнявший кухню, теперь доплыл и до библиотеки.

– И паста приготовлена al dente? – спросила Констанция.

– Совершенно верно, – ответила миссис Траск.

За спиной экономки появился Бертан. Как Пендергаст и ожидал, настроение старика пришло в норму.

– Замечательно, я просто не могу ждать! – проговорил он, потирая руки. – Вы когда-нибудь чувствовали столь изысканный аромат трюфелей? Прошу, идемте немедленно.

Пендергаст поднялся с кресла и посмотрел на Констанцию:

– Идем?

"Al dente", – мысленно повторила Констанция. – "Да, кое-кто должен съесть свою пасту al dente." Алоиз, почему-то от вашей истории у меня невероятно разыгрался аппетит.

И с этими словами все трое отправились на ужин.