Зойкина квартира - [16]

О б о л ь я н и н о в. У вас в каком уезде было имение?

А м е т и с т о в. У меня-то? Вы говорите, у меня, которое…

О б о л ь я н и н о в. Ну да, которое сожгли.

А м е т и с т о в. Ах, это… В этом… Не хочу даже вспоминать, потому что мне тяжело. Белые колонны, как сейчас помню… Эн, де, труа, фир, фюнф, зехс… [25] Семь колонн, одна красивее другой. Эх! Да что говорить! А племенной скот, а кирпичный завод!

О б о л ь я н и н о в. У моей тетки был превосходный конский, у Варвары Николаевны Барятниковой.

А м е т и с т о в. Что Барятникова, тетка. У меня лично был, да какой! Да что вы так приуныли? Приободритесь, отец.

О б о л ь я н и н о в. Многое вспомнилось. У меня была лошадь Фараон. Я вам очень сочувствую.

А м е т и с т о в. Да как же не сочувствовать. Злодей и тот посочувствует.

О б о л ь я н и н о в. У меня тоска.

А м е т и с т о в. Вообразите, у меня тоже. Почему — неизвестно. Предчувствия какие-то. От тоски карты помогают хорошо.

О б о л ь я н и н о в. Я не люблю карт, я люблю лошадей. Фараон. В тринадцатом году в Петербурге он взял гран-при. Напоминают мне они…

Голос глухо поет: «Напоминают мне oнe…»

Камзол красный, рукава желтые, черная перевязь. Фараон.

А м е т и с т о в. Я любил заложить фараон. Пойдет партнер углами гнуть, вы, батюшка, холодным потом обольетесь, но уж как срежете ему карточку на полном ходу, и ляжет она, как подкошенная! Хлоп, как серпом! Аллилуя, что ли, меня расстроил… Эх, убраться бы из Москвы поскорей!

О б о л ь я н и н о в. Да, поскорей. Я не могу здесь больше жить.

А м е т и с т о в. Эх! Бросьте раскисать, братишка! Три месяца еще, и мы уедем в Ниццу. Вы бывали в Ницце, граф?

О б о л ь я н и н о в. Бывал много раз.

А м е т и с т о в. Я тоже, конечно, бывал, но только в глубоком детстве. Моя покойная матушка, помещица, возила меня. Две гувернантки с нами ездили, нянька. Я, знаете ли, с кудрями. Интересно, бывают ли шулера в Монте-Карло? Наверное, бывают.

О б о л ь я н и н о в. Я не знаю. (В тоске.) Ах, я не знаю.

А м е т и с т о в. Схватило. Вот черт! Экзотическое растение. Граф, коллега! Знаете что, времени у нас вагон, до прихода гостей прошвырнемся в «Баварию». Пиво при тоске прямо врачами прописано.

О б о л ь я н и н о в. О, мой бог! Вы меня совершенно ошеломляете вашими словами. В пивных грязь и гадость.

А м е т и с т о в. Вы, стало быть, не видели раков, которых вчера привезли в «Баварию». Хорошенькая гадость! Каждый рак величиной… ну, с чем бы вам сравнить, чтоб не соврать… с гитару… Ползем, папаня!

О б о л ь я н и н о в. Хорошо, идем.

А м е т и с т о в. Вот это правильно. Херувим!

Х е р у в и м. Сто?

А м е т и с т о в. Если Зоя Денисовна вернется раньше нас, скажи, чтобы не беспокоилась. Скоро придем. Понял?

Х е р у в и м. Мало-мало понял.

А м е т и с т о в. По глазам вижу, что ничего не понял. Одним словом, через двадцать минут придем. Первое — шампанское поставить в ледник и водку тож, а красное наоборот, в теплое место в кухню. Второе… Одним словом, дорогой мажордом желтой расы, поручаю тебе квартиру и ответственность возлагаю на тебя. Граф! Алле ву зан [26]. Во — раки!.. (Выходит с Обольяниновым.)

Х е р у в и м. Мануска… Усли!

М а н ю ш к а (выбегает, целует Херувима). Чем ты мне понравился, в толк не возьму. Желтый ты, как апельсин, но вот понравился! Вы, китайцы, лютеране?

Х е р у в и м. Лютеране, белье мало-мало стираем. Стой, Мануска. Я тебе сецяс вазный дела говорить буду. Ми скоро уехать будем, будем, Мануска! Я тебе беру Санхай.

М а н ю ш к а. В Шанхай? Не поеду я.

Х е р у в и м. Поедиси.

М а н ю ш к а. Да не поеду я.

Х е р у в и м. Поедиси. Казу — едиси.

М а н ю ш к а. Фу-ты какой. Ишь, что ты командуешь? Что я тебе, жена, что ли?

Х е р у в и м. Я тебе зеню, Мануска, Санхай. Красиви Санхай.

М а н ю ш к а. Меня нужно спросить, пойду я за тебя или нет. Что я тебе, контракт подписывала, что ли? Ишь, косой.

Х е р у в и м. А! Ты Газолини зенить хотеси?

М а н ю ш к а. А хотя бы и за Газолина. Я девушка свободная. Ты, если ухаживаешь, ухаживай вежливо, чтобы я согласилась. Ишь буркалы шанхайские выпятил. Крикун, я тебя не боюсь.

Х е р у в и м. Газолини?

М а н ю ш к а. Нечего, нечего…

Х е р у в и м  (становится страшен). Газолини?!

М а н ю ш к а. Что ты, что ты…

Х е р у в и м. Ап! (Берет Манюшку за глотку.) Я тебе сичас резать буду.

М а н ю ш к а задыхается.

Х е р у в и м. Ты кази, Газолини целовала?

М а н ю ш к а. У… У… пусти глотку, ангелок.

Х е р у в и м  (выхватил нож). Газолини целовала?

М а н ю ш к а. Судьбинушка моя горькая. Помяни, господи рабу Марию во царствии твоем.

Х е р у в и м. Целовала?!

М а н ю ш к а. Херувимчик, хрустальный… Один разок. Не режь сиротку, пожалей ты мою юную жизнь.

Х е р у в и м  (спрятал нож.) Зенить будешь на Газолини?

М а н ю ш к а. Нет, нет, нет.

Х е р у в и м. Кем будешь зити мало-мало?

М а н ю ш к а. Зарекусь, ни с кем не буду.

Х е р у в и м. Со мною зить будеси?

М а н ю ш к а. Нет, нет… буду, буду. Что ж это такое, товарищи, он делает?

Х е р у в и м. Я тебе предлозение делал.

М а н ю ш к а. Вот так предложение. Ай, предложение шанхайское! Ай, женишок с ножичком!

Х е р у в и м. Я тебе люблен. Осень люблен. Мы с тобой дело имеит Санхай. Опиум торговать будем. Весело. Ты будесь родить ребенки китайски мало-мало, много ребенки, сесть, восемь, десять.