Зовущие корни - [9]

— О-о, так это не холостяцкий ужин, а какой-то палаточный перекусон будет. Подождите, Борис, я кое-что принесу из дома. И не возражайте — в деревне принято помогать соседям.

Светлана ушла, а он сел на стул, задумался. Холостяцкий ужин… значит, наводила справки, разговаривала с тетей Валей. Она вернулась быстро, и Михайлов опять удивился — как она смогла принести все зараз. Банки с грибами, огурцами, помидорами, капустой, кастрюлю с соленой рыбой, картошкой и мясом.

— Теперь порядок, — констатировала она, — а с посудой напряженка?

— Есть посуда, еще не успел из коробки достать, да и ставить некуда, сегодня только стол собрал. Кухонный хочу сам сделать, как и табуретки.

— Мастер на все руки, — она улыбнулась, — весьма неплохо для городского мужчины. Жили раньше в деревне?

— Да, до десяти лет.

Он принес тарелки, ставить пришлось на плиту. Светлана ополоснула их, сразу обратив внимание на теплую воду в умывальнике, но ничего не сказала, видимо, посчитав, что переборщать с похвалой тоже некрасиво.

Она быстро наполнила тарелки, банки убрала в холодильник — стол готов. Михайлов спросил:

— Вина нет, но есть водка?

— Давайте водку. Выпьем немного.

Он наполнил рюмки, предложил тост не за встречу или знакомство, а за судьбу. На удивленный взгляд пояснил:

— Разве кто-то другой направил вас ко мне?

Она улыбнулась.

— Лучше на «ты», Борис, — и отпила половину.

— Хорошо, Света, — он выпил рюмку до дна.

— Скажи, Борис, в какой деревне ты жил? В нашей области, в другой?

Ему почему-то не захотелось скрывать от нее правду.

— В этой, в этом самом доме.

Светлана действительно удивилась.

— Ты сын учительницы?!

— Да, Света, я сын той самой учительницы и это мой родной дом. Мама умерла два года назад… Вот… решил вернуться. Мне не хочется, чтобы об этом знали другие. Что я ее сын.

— Да, я понимаю тебя. Но честно скажу — удивлена на все сто. Все старики здесь помнят ее, она наша легенда. Даже Зинка, ее бывшая ученица, не решилась опорочить ее, правда, наговорила про дом небылиц. Но тетя Валя пояснила мне, зачем она это делала. Да-а, никогда бы не подумала, что ты ее сын. Тебе, выходит, сорок пять. Но выглядишь неплохо, проседь в волосах только украшает мужчину. Туго приходилось в жизни?

— Всякое бывало, — он ушел от прямого ответа, наполняя рюмки, — давай помянем маму, она сейчас наверняка видит меня и радуется, что вернулся в дом, который строили всей деревней.

Он выпил до дна, Светлана тоже на этот раз не отстала.

— Расскажи о себе, Борис, — все-таки попросила она.

— Извини, сегодня не хочется, как-нибудь в другой раз. Лучше ты о себе.

— После школы уехала в город, выучилась на экономиста-бухгалтера, замуж так и не вышла. Родители прибаливают часто, пришлось вернуться и не жалею. Жалко — работы нет здесь и скучно, особенно зимой. Вот и вся моя биография вкратце.

Они еще посидели немного, поговорили. Светлана убрала со стола, словно хозяйка, потом повернулась к нему, волнуясь, спросила:

— Хочешь — я останусь?

Удивленный, он тоже решил ответить решительно и прямо.

— Как мужчина — хочу. Как человек… ничего не смогу обещать.

— И не надо. Обещания часто не выполняются.

Светлана погасила свет и разделась…

Утром, после завтрака, спросила:

— Мне уходить домой?

— Нет, — ответил Борис, — останься хозяйкой.

Он ушел во двор. Светлана, оставшись одна, присела на стул… Стыд, тоска и тяга к этому мужчине перемешались в один ком. Смотрела на него через окно… Опять до обеда будет пилить, строгать, колотить. Давно она не видела таких работящих мужиков. Пришла вчера с разведкой — мужик видный, симпатичный, в теле… Хоть сексом заняться, а то так и проживешь всю жизнь в мечтах. Пришла, ни на что не рассчитывая… и осталась. Поняла сразу, что он не предложит остаться, сама согласилась. Согласилась, и сразу же взыграло самолюбие — не шлюха же, скажет остаться: уйду, пусть завоюет. А он ляпнул… хочу, но не обещаю. Самолюбие улетучилось, а ноги понесли в койку. Она и сейчас не понимала, как это произошло.

За ночь прикипела к нему. В городе у нее были парни. Спала, утром уходила, словно отряхиваясь, и ни к одному не тянуло вернуться на следующий день. Природа брала свое, снова ложилась с новеньким или стареньким, без разницы, и опять уходила без сожаления.

Когда отец сломал ногу два года назад — вернулась домой. Что-то срослось не так, ходил только на костылях — ни дров наколоть, ни воды принести. Одноногие приноравливались, а он еще не привык, к тому же болталась она балластом, мешала — не наступить.

Притупилось за два года женское желание и вспыхнуло моментально с приездом в деревню новенького. Ночью отдавалась ему вся, стараясь вобрать в себя каждую его клеточку, прижаться всем телом и не отпускать. Сейчас он ушел во двор, а ее тянуло к нему, хотелось быть рядом, обнять — пусть так и ходит, колотит свои доски вместе с ней.

Она улыбнулась тоскливо, чувствуя на щеках слезы, и даже сразу не поняла, что плачет. Еще чего… вытерла ладонью, сполоснула лицо водой. Обед надо готовить — вечная женская доля. Открыла холодильник, вздохнула, пожав плечами, слазила в подполье — там вообще пусто. Надо идти к родителям.