Я же сидела у себя, задумчиво глядя на флакон с краской для волос, прикупленный недавно в аптеке. Я подумывала выкрасить несколько прядей в светлый цвет. Смелый шаг.
Наверное, даже чересчур смелый. Я решила не торопиться и обсудить этот вопрос с Сабриной.
Зазвонил телефон: легка на помине.
— Слыхала о Саре Дэвид?
Есть у нас в классе такая девица — постоянно перекрашивает волосы. И всем хвастается, что начала красить губы с пяти лет.
— Что там с Сарой? — спросила я.
— Она пошла в супермаркет за подарком для своей матери и там проколола нос, — сообщила Сабрина.
— Ничего себе подарочек! — воскликнула я. Мы покатились со смеху.
— Теперь у нее в носу бриллиантик, — сказала Сабрина.
— А мать-то в курсе? Сара спросила ее разрешения? — поинтересовалась я.
— Нет, — ответила Сабрина. — Сара никого ни о чем спрашивать не стала. Говорит, в семье ее, мол, не замечают. Вот она и хочет подождать да посмотреть — обратит ли кто внимание.
— Круто, — сказала я.
Из соседней комнаты послышался дикий хохот Ноа.
— У меня идея, — сказала Сабрина.
— Тоже решила нос проколоть?
— Нет. Для школы. Помнишь, нам нужно написать доклад? О местных легендах? Пожалуй, свой я посвящу заброшенной конюшне.
Я представила себе старую конюшню. Стены, грозящие вот-вот рухнуть. Высокую траву, растущую у дверей.
— Такая жуть! Доклад выйдет что надо, — щебетала Сабрина. — На следующей неделе я собираюсь взять интервью у миссис Лэнг. А пока хочу сделать несколько снимков в самой конюшне.
— Внутри? — воскликнула я.
— Да. Ну, там, стойла пустые и все такое, — сказала Сабрина. — Айда со мной? Хочешь, прямо сейчас и пойдем?
— Не могу, — ответила я. — Я присматриваю за зверем по имени Ноа.
И собиралась уже добавить, что вообще не имею ни малейшего желания туда ходить. Но сразу передумала. Самое время доказать себе самой, что я в силах обуздать свои страхи.
— Как начет сегодня после ужина? — спросила Сабрина.
— Конечно, — сказала я. — Встретимся на автобусной остановке.
Я тяжело вздохнула. Это же всего-навсего заброшенная конюшня.
Ну что может случиться?
10
Солнце уже садилось за деревьями, когда автобус доставил нас с Сабриной к окраине города. Глядя в окно, я видела, как удлинялись тени, поглощая проносившиеся мимо дома и лужайки.
Мы выбрались из автобуса возле Обветшалой Фермы. В доме светилось лишь одно окошко на втором этаже. Свернув с усыпанной гравием дорожки, мы двинулись в обход яблоневого сада.
Поле за домом встретило нас жужжанием и стрекотом — здешние насекомые явно не торопились впадать в спячку. Я прокладывала путь, раздвигая руками высокую траву. Под ногами похрустывала заиндевевшая почва.
Отовсюду доносились шорохи — какие-то зверушки сновали в траве. Небо потемнело. Облака заволокли луну. Я ежилась под порывами промозглого ледяного ветра — не спасала даже куртка.
— Я фонарик захватила, — сообщила Сабрина. Послышался щелчок, и круг белого света скользнул по траве. — Смотри. Конюшня вон там. — Она подняла фонарик повыше.
Я увидела вытянутое, приземистое здание — черный силуэт на фоне тронутого розовыми сполохами пепельного неба.
— Ой! — вскрикнула я, когда что-то больно кольнуло меня в лоб. Комар? В октябре?! Я врезала себе ладонью по лбу. Слишком поздно — его и след простыл.
— Пошли. А то скоро совсем стемнеет, — сказала Сабрина. Она перешла на бег. Луч света метался по земле впереди нее.
— Подожди! — крикнула я. Взгляд мой был прикован к конюшне. Доски на одной из стен растрескались и наполовину истлели. Другая стена обвалилась внутрь здания.
Из окон росли сорняки. Ставни были выбиты и валялись на земле.
Мы поспешили вдоль уцелевшей стены к дверям конюшни. Я остановилась, почувствовав, как туфли увязли в чем-то мягком.
— Сабрина, смотри! — воскликнула я. Но она уже достигла дверей, и меня не слышала.
Я опустила глаза. Оказывается, я стояла на квадратике мягкой, рыхлой земли. Впечатление было такое, будто там недавно что-то закопали.
Тревожная мысль промелькнула у меня в голове: да это же свежая могилка.
Впрочем, это безумие. Кто станет копать здесь могилу?
Я отряхнула землю с подошв и нагнала Сабрину у дверей. Одна из створок была распахнута настежь. За ней царила непроглядная тьма. И стоял насыщенный запах старой соломы, сырой земли и тлена.
Я почувствовала, как сильнее забилось сердце. Птицы галдели в ветвях деревьев, словно призывая нас не заходить внутрь. Где-то невдалеке басовито ухала сова-сипуха.
Я схватила Сабрину за руку.
— В чем дело? — спросила Сабрина.
— Я… я тоже кое-что взяла, — сказала я. Подняв пластиковый пакет, который принесла с собой, я извлекла оттуда пучок моркови.
Она навела на меня фонарик.
— Морковки? Карли Бет, зачем?
Я пожала плечами.
— Сама не знаю, — сказала я. — Для призрачных лошадей, наверное.
Сабрина закатила глаза:
— Ты, подруга, часом, не ку-ку? Не веришь же ты, надеюсь, в призрачных лошадей?
Я не ответила. Взяв Сабрину за руку, я потянула ее за собой в темноту конюшни.
Кислый запах стал сильнее. Воздух был тяжелый, сырой и спертый. Все равно что войти в холодильник.
Ветер ожесточенно колотил уцелевшим ставнем о стену конюшни. Поскальзываясь на сухой соломе, мы подошли к денникам. Я споткнулась о железное ведро, и оно с грохотом покатилось по грязному полу.
