Зорькина песня - [39]
— Он же сказал, в госпиталь повезут…
Раненый притянул Зорьку к себе, погладил по голове.
— Эх, дочка, да разве на такую войну одного госпиталя хватит? Их тыщи по всем городам понастроили, а всё мало…
Путаясь ногами в длинном халате, Зорька побрела к воротам. Как же ей теперь найти Васю?
Возле калитки её догнала Нюська.
— Совесть надо иметь! — заорала она, дёргая Зорьку за рукав. — Халат-то отдай!
Зорька подняла голову.
— Ну чего ты орёшь? — глотая слёзы, прошептала она. — Нужен мне твой халат!
— Он не мой, он казённый, и вовсе я не ору, а работаю.
— Ну и работай себе, а орать нечего…
— Да-а, — вдруг жалобно сказала Нюська, хлюпая простуженным носом, — если орать не будешь, больно они слушаются…
Зорька долго стояла на одном месте, смотрела, как бродят по саду выздоравливающие, как уезжают и приезжают санитарные машины. Потом медленно побрела прочь.
«Ребята, наверное, уже давно вернулись из школы и обедают. Маря картошки с бараниной поджарила на второе…» — глотая слюну, тоскливо думала она. А Саша, наверное, ищет её… И Коля-Ваня беспокоится. Теперь Крага наговорит ему всякого, и Коля-Ваня подумает, что она и правда такая плохая… Правильно Анка тогда сказала, что Крага не простит ей… Что же делать? Может, вернуться? Ну да, вернёшься, а там Крага…
Зорька не отдавала себе отчёта, куда и зачем идёт, но возвращение в детский дом к Кузьмину было для неё страшнее неизвестности.
Глава 21. Начальник Дармен
— Начальник! Начальник! — крикнула Зорька, бросаясь к парню в красной железнодорожной фуражке.
Парень оглянулся. Лицо его выразило недоумение. Он снял фуражку, обтёр платком бритую, отливающую синевой голову и снова надел, тщательно выверяя расстояние от бровей до козырька.
Зорька прижалась лицом к ватному халату начальника и заплакала.
— Э-э-э… — сказал начальник растерянно, — зачем слёзы? Кто обидел?
Он с трудом оторвал от себя Зорьку и присел на корточки, придерживая её за плечи обеими руками.
— Говори, кызымка, где твои папка-мамка? Потеряла?
Зорька замотала головой, сглатывая слёзы.
— Нет? — Начальник обрадовался. — Скажи тогда почему горе? Какой поезд едешь?
Зорька всхлипнула и вытерла ладонью мокрое лицо, успокаиваясь. В ней уже крепла уверенность, что начальник не оставит её одну здесь и теперь всё устроится.
— Я не на поезде, я из детского дома, — сказала Зорька. — Помните, вы говорили: «Ой, какой худой кызымка, кушать много надо…»
Начальник вскинул голову и выпятил нижнюю губу, с трудом припоминая Зорьку. На худом скуластом лице его отразилось удивление, потом досада. Он нахмурился и строго спросил:
— Почему одна на станцию ходишь? Кто пускал?
Зорька отвернулась. Слёзы снова потекли быстро-быстро, она размазывала их кулаками по щекам, замирая от страха, что вот он сейчас рассердится и уйдёт, и она опять останется одна.
К ним подбежал человек в шинели.
— Начальник! — хрипло сказал он. — Дармен-жан! Райком вызывает!
Начальник, придерживая Зорьку за плечи, скорыми шагами повёл её к станции. В самом здании царила полутьма. Окна были плотно завешены плетёными циновками, а над входной дверью и под потолком светились лампочки, неровно замазанные синей краской. На широких подоконниках, на скамейках и прямо на полу сидели и спали люди. Начальник Дармен, Зорька и человек в шинели с трудом пробрались к двери в самом конце помещения.
Навстречу начальнику от двери метнулась женщина с ребёнком на руках.
— Товарищ начальник, — умоляюще сказала она. — Мне нужно в Арысь, понимаете, в Арысь… Я третьи сутки здесь.
— Поезд есть, билетов нет, — негромко сказал начальник Дармен. — Что я могу сделать?! Война!
— Мне нужно в Арысь, понимаете, там меня ждут, а здесь я… с ребёнком… — Женщина хватала начальника за халат, настойчиво втолковывала, словно он не понимал её.
Начальник вытащил из кармана блокнот, что-то быстро написал в нём и, оторвав листок, протянул его человеку в шинели.
— В кассу. Сеид, помогай женщине.
Люди вокруг зашумели. К начальнику властно продвинулся грузный мужчина с брезентовым портфелем.
— Послушайте, уважаемый, — зарокотал он, но начальник, не слушая, втолкнул Зорьку в комнату, вбежал сам и плотно закрыл за собой дверь.
— Скорее, Дармен, райком на проводе!
Начальник сдёрнул с бритой головы фуражку, не глядя повесил на крюк возле двери и схватил хрипящую возле рогатого телефона трубку.
Зорька огляделась. Маленькая узкая комната была забита народом. Но не пассажирами, а железнодорожниками. Они молча курили, выжидающе поглядывая на начальника.
— Начальник слушает! — кричал в трубку Дармен, прикрывая рот согнутой ладонью. — Э-э, девушка, давай быстро райком! Начальник Дармен слушает!
В трубке послышался мужской голос. Дармен замолчал, напряжённо сдвинув брови. Наконец он положил трубку. Посмотрел в окно отсутствующим взглядом, потом повернулся и крепко, начиная со лба, вытер лицо ладонями.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросил железнодорожник с торчащими вперёд, как у моржа, усами.
— Весь урожай хлопка за три дня вывезти надо, — ровным голосом сказал начальник. Помолчал, барабаня пальцами по столу, хлопнул ладонью и добавил, стиснув кулак: — А где людей возьмём столько сразу грузить? Вагоны все заберём… Люди опять на станции сидеть будут? Конечно, фронту хлопок надо, а людям ехать не надо? Работать не надо? Столько, понимаешь, рук без работы пропадает!
