Зорькина песня - [29]

— Зачем прилагательные? Танки, например, можно создавать. Или новый тип самолёта, — подсказал Николай Иванович и хмыкнул.

Петька возмутился:

— Вам смешно… вы и воевали и… ну, в общем, много чего уже сделали в жизни. Пусть мы танки не умеем делать, но что-нибудь другое, нужное, сумеем.

Николай Иванович кивнул.

— Конечно. Рядом с нами колхоз «Кзыл-аскер», там очень нужна была бы ваша помощь. Но прежде всего вы должны учиться, понимаете? Учиться!

— Да что вы, Николай Иванович… школа да школа… А если душа горит! Неужели не понимаете?!

— Заяц! — не выдержав, одёрнул Петьку Кузьмин. — Забыл, с кем разговариваешь?!

— Я ничего не забыл, — сердито сказал Петька и сел. Щёки и шея у него стали красными.

Наступила неловкая тишина, и в этой тишине как-то особенно спокойно прозвучал голос Анки Чистовой:

— Зачем же вы тогда нам обращение читали? Разве мы не сможем, не жалея ни сил, ни здоровья, работать и учиться?

— Ну, это ты хватила! — прозвучал чей-то несмелый возглас, и тут же сорвалась с места Галка Ляхова.

— Ты чего, Чистова, за других расписываешься?

— Молчи, — попыталась удержать её Зорька.

— Почему это я должна молчать? Что, я права голоса лишённая? Работать надо, учиться потом успеем.

— Верно! — подхватил Генька.

— Ляхова! Прекрати демагогию! — Кузьмин сделал шаг по направлению к Галке, но Николай Иванович успокаивающе поднял руку.

— Подождите, Степан Фёдорович, вопрос решается важный. Пусть говорят.

— Давай, Лях, не бойся! — подзадорил Галку Петька.

— Я и не боюсь! Я никакой работы не боюсь! Я для фронта чего хочешь сделаю, а учиться ещё вдобавок несогласная, и всё! Не время сейчас! Схватишь «плохо» — опять в галоше сидеть? Анке что, она и так отличница, ей, хоть работай не работай, всё равно. А я во, по горло сыта вашими галошами!

Последние слова Галки потонули в общем хохоте.

Зорька наклонилась к Анке:

— Чего они смеются?

— У нас газета выходила; кто «плохо» схватит, того в галоше рисовали или верхом на раке… Галка из галош не вылезала.

— Что, Лях, силёнок не хватает? — смеясь, спросил Саша.

— Не твоё дело! — самолюбиво ответила Галка.

— Как это «не твоё дело»? А чьё же это дело? Ребята, это наше дело или не наше?

— Наше! — закричали ребята.

Анка Чистова поднялась, поправила косынку, подошла к Галке.

— Ну, так вот, по учёбе я беру Ляхову на буксир! Если она схватит «плохо», сажайте меня вместе с нею в галошу!

— Правильно, Чистова, молодец!

— Знаешь что, Чистова? — окончательно разозлилась Галка. — Думаешь, только у тебя в голове мозги, а у других опилки? Думаешь, только ты такая сознательная? Я, если захочу, не хуже твоего работать и учиться буду, поняла?

И села, ни на кого не глядя.

Петька вскочил, застучал кулаком по столу.

— Хлопцы, голосуем резолюцию?

— А чего голосовать? Все «за»!

— Вот это по-нашему, по-военному! — одобрительно прогудел Кузьмин. — Слышите, Николай Иванович?

Николай Иванович не ответил. Одну секунду он стоял, наклонив седую голову, затем серьёзно, без тени улыбки посмотрел в выжидающие глаза детдомовцев.

— Ну, ребята, сами вызвались, будьте добры потом не хныкать! Завтра в шесть ноль-ноль утра мы приступим к выполнению важного боевого задания! Собирать хлопок!

Петька ухмыльнулся, покрутил стриженой головой.

— Ох, и хитрый же вы, Николай Иванович! Чего ж сразу не сказали? Думали, скиснем работать и учиться?

— Ты ошибаешься, Петя, я знал, что вы не скиснете. Во всяком случае, старшие. Но вас немного. Большинству же от десяти до двенадцати лет. С этим нельзя не считаться. Но ваша помощь очень нужна фронту. Так вот, для успешного выполнения этого задания мы со Степаном Фёдоровичем решили разбить вас на два отряда. Первый отряд — мальчики. Командир отряда Бабатай Тайменов, комиссар — Саша Дмитриев… Бабатай, ты согласен?

Бабатай встал и серьёзно кивнул — согласен.

— Почему Бабатай? — удивились мальчики.

— Бабатай хорошо знает местные условия. Второй отряд — девочки. Командир Рахия Утемисова, комиссар… Ляхова Галя.

Рахия покраснела и спрятала лицо в ладони.

Галка обалдело уставилась на Николая Ивановича, не понимая, смеётся он над нею или говорит серьёзно. Но уже через несколько секунд, убедившись, что Николай Иванович серьёзен, Галка справилась с собой, приосанилась и ехидно подмигнула Анке.

— Комиссар… а как же галоши? — шепнула Анка.

— Будь спок, — важно ответила Галка.

Наташа сидела пришибленная и растерянно смотрела на Кузьмина. Старший воспитатель нахмурился. Видимо, назначение Галки было и для него неожиданностью.

— Завтра воскресенье, — продолжал между тем Николай Иванович, — в понедельник начнутся занятия в школе. Учтите, никакой скидки не будет. Ну как, выдержите?

— Выдержим!

— Не маленькие!

Николай Иванович прошёлся вдоль столов, поглядывая на ребят, и неожиданно спросил:

— Неужели вы так и не поняли, что ваша учёба — это тоже оружие?

— Как это — оружие? — удивились ребята.

— Да, оружие! — с силой повторил Николай Иванович. — И гораздо страшнее для фашистов, чем танки, пулемёты, бомбы! Подумайте сами: фашисты трубят на весь мир, что они уничтожат нашу армию, сломят наше сопротивление. Они не только разрушают наши города, убивают жителей — они пытаются убить наше будущее! Но вы только посмотрите, ребята, что происходит: тысячи детей вместе с учителями вывезены в тыл. В Казахстане, на Урале, в Сибири работают школы, техникумы, институты… Кончится война, и вы: Саша, Петя, Аня, Зорька, Галя… все вы, будущие учителя, инженеры, агрономы, рабочие восстановите разрушенные города, сделаете нашу страну ещё краше. В ваши руки, ребята, партия большевиков вкладывает самое сильное, самое светлое оружие — ЗНАНИЯ! Помните об этом.