Зона притяжения - [8]

Чем ниже опускался корабль, тем яснее становились масштабы катастрофы, затронувшей не только космос. Под нами простирались изрытые воронками, будто после бомбежки, леса и поля с редкими островками населенных пунктов. Над поверхностью тянулись длинные султаны дыма всех возможных цветов. Где-то далеко на северо-востоке показался большой город, рядом с которым, по всей видимости, располагался аэропорт.

— Дотянем? — спросил я Робертсона.

— Ни в коем случае. Дело даже не в топливе. Мы не можем подвергать опасности население, потому что даже не знаем, есть там посадочная полоса необходимых размеров. Вот если бы у нас была связь… — американец сделал последнюю попытку, вновь убедившись, что ничего кроме треска и шума приемник не улавливал.

— Придется садится на любое подходящее поле.

— Это самоубийство! Челнок взорвется! — возмутился я.

— Он достаточно крепок и намного надежнее старых моделей типа «Челенджера», но если подломится шасси, то все возможно.

— В таком случае лучше сразу садиться на брюхо…

— А если попробовать на шоссе, — предложил японец, приподнявшись со своего места и заглянув вниз. — Черт, шоссе забиты машинами….

В таком случае Робертсон прав, единственный вариант — это сесть на поле.

— Добрынин, как на счет этого? — американец указал на желтую полосу поля окаймленную с трех сторон буферной лесополосой.

— Километра два-три будет. Вы уверены, что нам этого хватит?

— Нет, но остальные еще меньше, — он уверенно отвел штурвал от себя. — Я постараюсь сбросить лишнее топливо, посмотрим, что выйдет…

Пока Робертсон нарезал круги над полями, сжигая остатки топлива, я старался не думать о том, что произойдет, если он ошибся.

Наконец, челнок, сделав последний круг, стал быстро снижаться. Желтое поле надвигалось на нас со зловещей быстротой. Мне показалось, что мы летим слишком быстро, и спросил об этом Робертсона. На что тот ответил:

— Я опустил скорость до минимума!

— А если мы налетим на дренажную канаву! — вдруг опомнился я.

— Поздно, я уже не смогу поднять корабль обратно! Да поможет нам господь! — прокричал американец сквозь нарастающий рев двигателей.

Мурашки пробежали по моей спине, когда корабль, чуть не срезав верхушки тополей, пронесся над лесом и тяжелой тушей рухнул на поле. Затем меня чуть не вырвало из кресла, когда челнок начало трясти и подбрасывать. Поле оказалось вовсе не таким ровным, каким выглядело сверху. Несмотря на колоссальное трение, мы явно не вписывались в импровизированную «посадочную полосу».

— Держитесь! — успел выкрикнуть я, прежде чем челнок достиг подлеска, и удар чудовищной силы выбросил меня из кресла…

Глава вторая

Первым ощущением было то, что я состою из одной только боли. Голова просто раскалывалась, на лбу и левой щеке чувствовалось неприятное жжение, во рту ощущался характерный привкус крови.

Я открыл глаза и обнаружил, что надо мной склонился Робертсон, — в руке он держал инъектор.

— Слава богу, вы очнулись! — обрадовался он.

В его руке появился кусок ваты, которой он стер с моего лица кровь. Но едва Робертсон коснулся носа, как я вскрикнул от острой боли.

— Простите, у вас, кажется, сломан нос…

— Надеюсь, что это самое страшное, — еле ворочая языком, произнес я. — А что вы мне вкололи?

— Вас с такой силой швырнуло на панель, что я думал — вам конец. Но ничего, боль скоро пройдет, я вколол вам антишок, через полминуты вы будете полны бодрости… но этого хватит минут на сорок не более, потом боль вернется.

Я пошевелил руками, а затем при помощи Робертсона принял сидячее положение. Боль понемногу утихала, и я почувствовал в себе силы встать на ноги. Голова, правда, кружилась, но я все равно встал и, придерживаясь о стенку, спросил у Робертсона:

— А где Осака?

— В соседнем отсеке начался пожар. Он пытается потушить его. Но, по-моему, это бесполезно. Необходимо как можно быстрее эвакуироваться!

Лишь после его слов я обратил внимание, что в кабину уже стал проникать дым. Мой разбитый нос был наполнен кровью, поэтому я не ощущал запах гари, но дышать от этого не становилось легче.

— Потерпите, я сейчас открою запасной выход!

Пока Робертсон мучался с люком, в кабину влетел взмокший от пота японец, а за ним ворвались клубы серого дыма. Затворив дверь в соседний отсек, прокашлявшись, он сказал:

— Все очень плохо! Я не сумел потушить пожар.

— Лучше помогите мне! — натужно прокряхтел Робертсон, силившийся открыть люк.

Наконец четыре руки повернули заклинивший замок, и запасной вход открылся. Пока Робетсон закреплял аварийную лестницу, Осака кинулся ко мне и предложил свою помощь.

— Ничего, как-нибудь сам, — отказался я и медленно двинулся к открытому люку.

Как мне показалось, японец развел слишком активную деятельность. Может быть, таким образом он пытался реабилитироваться за свое неадекватное поведение в первые минуты катастрофы.

— Добрынин, вы сможете спуститься самостоятельно? — спросил меня Робертсон.

— Постараюсь.

— Тогда я пойду первым, и буду страховать внизу, — сказал он и скрылся в проеме люка.

Едва я подошел к выходу и поглядел под ноги, как у меня закружилась голова. Челнок, подмяв под себя подлесок, словно траву, достиг основного леса и чудом остановился о полувековых елей и берез. Сквозь кроны деревьев виднелось залитое солнцем ржаное поле. Тишина. Лишь где-то в глубине чащи слышались тревожные голоса птиц. А ведь еще несколько минут назад этот мирный уголок сотрясал чудовищный рев реактивных двигателей. Теперь же природа, словно стремясь компенсировать противоестественный ей шум, исцелялась тишиной.