Зона притяжения - [7]

Я сидел на месте второго пилота и наблюдал за его действиями. Мне показалось, что он чем-то озабочен.

— Добрынин, вы когда-нибудь управляли самолетом?

— К сожалению, только парапланом, — ответил я.

— Понятно, значит, при посадке рассчитывать можно только на одного из нас.

— Я же предлагал, эвакуироваться на нашем модуле.

— Возможно, вы были правы… — тяжело вздохнул американец.

— Что случилось?! Может, вы поделитесь со мной?

Он пристально поглядел на меня, играя жевалками. Сквозь стекло шлема было видно, как по его бледному напряженному лицу текли ручейки пота.

— У меня не получается отлететь от станции…

После недолгой паузы гробовой тишины, в наушниках послышался голос японца:

— Может быть, не отошли фиксаторы?

Я помотал головой.

— Кажется, понял. Мы набрали слишком большую скорость. Станция просто давит на нас своим весом.

— В таком случае я увеличу тягу. — Робетсон потянулся к пульту.

Но я одернул его.

— Не стоит этого делать. Неизвестно к чему это может привести. Станция, например, может начать беспорядочно вращаться или же челнок врежется в какую-нибудь внешнюю конструкцию, — я указал на нависающие над нами искореженные солнечные батареи и фермы.

Американец медленно положил руку обратно и буквально скрепя зубами произнес:

— Черт возьми, вы правы. Но что же нам делать дальше?

— Ждать пока сопротивление атмосферы сорвет с нас эту шляпу, — удивительно, но я еще сохранил способность шутить.

— Как бы это сомбреро не накрыло нас своими широкими полями! Робертсон с опаской поглядел фермы и батареи, которые начинали постепенно изгибаться.

— Попробуйте еще раз связаться с Землей, — попросил японец.

— Если вы хотите услышать шум, то, пожалуйста, — склонившись на пультом Робертсон переключил нас на внешний канал.

По перепонкам больно ударило громкое хрипение, иногда срывающееся на треск или грохот. Это длилось всего несколько секунд, но даже когда Робертсон вырубил внешний радиоканал, шум еще долго звучал в ушах.

— Как вы полагаете, чем это может быть вызвано? — спросил Осака.

Но вопрос так и повис в пустоте, потому что никто из нас не знал однозначного ответа. И даже если бы знал, то это вряд ли помогло восстановить связь с Землей.

Мы летели молча, чувствуя, как растет перегрузка, и наши тела вдавливаются в кресла. Проклятое притяжение вновь побеждало нас, опуская на дно гравитационного колодца. Я закрыл глаза и увидел, что яблоки и Ньютон стали падать вниз. Все кончено. Сну было не суждено стать реальностью.

Тем временем снаружи начали оплавляться и распадаться элементы станции. Гнулись и рвались на части солнечные батареи, отваливались антенны. Красные от перегрева отсеки станции отдалялись от нас, а мы, избавившись от опасного груза, уходили в сторону. Наблюдая за этой картиной, американец не выдержал:

— Мы погубили людей и целое состояние… Вопрос ради чего? — он пристально поглядел на меня, — И все-таки, Добрынин, для чего предназначался ваш спутник?

— Не-зна-ю! — по слогам ответил я.

— Но из-за чего-то это все началось, черт побери?! Я хочу знать, по какой причине погибли двое моих товарищей, и рухнула целая орбитальная станция! — американец перешел на крик.

— Я бы тоже хотел это знать…, — медленно произнес я, с трудом удержав себя, чтобы не накричать в ответ.

Мы вновь замолчали. Слышался все нарастающий шум, как в топке паровозного котла. Пламя за бортом все больше увеличивалось и переходило в сплошной поток. Но перед тем как оно окончательно закрыло собой фонарь кабины, я увидел, что помимо нашего челнока на Землю падало еще несколько достаточно крупных объектов. Но они не выглядели как обломки станции. Там было что-то действительно большое, много больше челнока или даже всей станции…

Боже, если ты есть помоги нам, подумал я и закрыл глаза.

Наконец скорость и высота полета стали уменьшаться. Челнок затрясло, словно мы ехали на телеге по булыжной мостовой. Мы еще приходили в себя от перегрузки, когда включились тормозные двигатели и корабль начал плавный спуск.

Над нами было голубое небо и ослепительное солнце, между нами и землей только редкие перистые облака.

— Куда нас вынесло?

— Затрудняюсь ответить. Когда это началось, станция была над Россией. Но мы падали по довольно странной траектории — практически по прямой. Челнок будто притягивало огромным магнитом!

— Я тоже обратил на это внимание, — согласился я с Робертсоном.

— Примерно на высоте тридцать семь-сорок километров корабль словно ожил от комы и стал подчиняться управлению. Все это довольно странно…

— Давайте попробуем связаться с Землей, — вновь предложил Осака.

Едва Робертсон переключил тумблер, как нас с новой силой обрушился звуковой хаос состоящий из хрипов, тресков и грохотов.

Американец разочарованно помотал головой.

— Дело дрянь. Я надеялся, что хоть в стратосфере это пропадет. Значит, придется садиться вслепую.

Он сдвинул рыжие брови и добавил лично для меня:

— И все-таки мне кажется, что ваш спутник что-то наделал…

Мне оставалось только молчать, потому что я не мог ни опровергнуть, ни подтвердить его догадку. Но постоянные напоминания о спутнике раздражали. Было не по себе лишь от одной мысли, что это все могло произойти из-за меня.