Зона опасности - [30]

— Они не били тебя? — быстро спросил Бобби.

— Нет. Но Джимми у О'Мэлли. Я слышала запись — он плакал и звал меня.

— Ох, Андреа, любовь моя… — Бобби, похоже, и сам не понял, что сказал.

Официантка принесла еду, и Мэгги, едва дождавшись, когда девушка отойдет, наклонилась к Бобби.

— Устрой мне встречу с папой, Бобби. Если я смогу поговорить с ним, я, возможно, заставлю его все понять.

— Понять что? Нет, погоди. О чем ты говоришь?

— О том, что О'Мэлли знает: папа жив. Несколько недель назад убили гробовщика, Альдо Риччи. Горло у него было перерезано, а язык протянут сквозь разрез.

Бобби словно окаменел.

— Впервые слышу. Риччи заплатили за молчание кучу денег.

— Как бы там ни было, О'Мэлли сказал мне, что хочет встретиться с папой.

Патрелли покачал головой.

— Не качай головой, Бобби, — взорвалась Мэгги. — Я знаю папу. Где бы он ни находился, у него должен быть исповедник. А кто мог стать им, как не ты?

— Нет…

— Единственный кроме тебя священник, которому он доверился бы, — это кардинал Маттерини, но, хоть они и вместе росли на Сицилии, мне трудно представить, что его преосвященство тайком ускользает от всех каждый раз, как папа пожелает исповедаться.

Патрелли взял вилку, поковырялся в остывшем омлете.

— Скажи, Андреа, — Бобби отложил вилку, так и не проглотив ни кусочка. — На пленке, которую давал тебе слушать О'Мэлли, были чьи-нибудь еще голоса?

— А какая разница?

— Ну, ты же не знаешь наверняка, что Джимми у О'Мэлли. Ты знаешь только, что у него имеется запись голоса Джимми.

— По-твоему, я об этом не думала? Но это все, за что я могу ухватиться. Бобби, все, чего я хочу, — это увидеться с папой.

Рыдания сдавили ей горло.

Патрелли встал, обошел вокруг стола, сел рядом с Мэгги. Он обнял ее, прижал к себе и забормотал: «О, любовь моя, любовь моя». Он всегда называл ее так.

Мэгги в отчаянии припала к нему. Такой знакомый, почти родной. И как она любила его… Но она — уже не та девочка, какой была когда-то. Мэгги выпрямилась.

Патрелли нежно отвел волосы с ее мокрого лица, наклонился, приблизив губы к ее губам, и Мэгги почувствовала, что он дрожит. И положила ладонь ему на грудь.

— Нет, Бобби, — тихо сказала она. — Не надо.

Он бессильно уронил руки. Потом встал и вернулся на свое место по другую сторону стола.

— Где тебя найти?

Патрелли понимал, что в его дом Мэгги не вернется.

— Я остановлюсь у мамы, в Порт-Вашингтоне, — ответила Мэгги. — Ей сейчас плохо. Пол мертв.

— Что?

Мэгги быстро пересказала ему все, что знала о смерти Пола. Как она и ожидала, Бобби не задавал лишних вопросов.

Мэгги подняла с пола рюкзачок. Она выпросила у Донни другой пистолет, вместо отобранного О'Мэлли, и вес его действовал успокаивающе. Достав со дна рюкзака запрятанный туда конверт, она положила его на стол перед Бобби:

— Передай папе это письмо, хорошо?

Патрелли, ничего не ответив, взял конверт. Мэгги начала выбираться из кабинки.

— Мне пора.

Патрелли взглянул на тарелки с нетронутой едой:

— Сначала ты должна что-нибудь съесть.

Он заказал суп и смотрел, как Мэгги прихлебывает его.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Эй! — Кто-то тронул Сэма за плечо, и он проснулся.

— Да-да. В чем дело?

Он с трудом поднялся на ноги. Дождь прекратился, в небе повисла мокрая луна.

— Мистер!

Сэм отпрянул — в нос ему ударил смрад старых лохмотьев и немытого тела.

— Что вам?

Существо отошло на несколько шагов, поманило его за собой:

— Пойдем.

Голос был женским. Женщина подняла вверх сжатый кулак, потрясла им в воздухе. Сэм вгляделся — она держала в кулаке один из снимков, которые он дал Янки.

— Вы та, кто знает мужчину на этой фотографии?

Сэм боялся спугнуть женщину. Она опять поманила его.

— Док, — сказала она. — Доку плохо.

Она говорила о Янки. Сердце Сэма оборвалось. Старый дурак, должно быть, ухитрился напиться, упал, расшибся. Сэм взглянул на дверь гаража при доме священника и неохотно сказал:

— Ладно, ладно. Иду. Где он?

Женщина торопливо засеменила по проулку. Сэм последовал за ней. Та нырнула в щель в одном из заборов, спустилась на набережную, и Сэм понял, что она ведет его во мрак, под Уильямсбургский мост. Он вытащил сзади «ЗИГ» из-за ремня и сунул его за ремень же, но спереди. Под ногами мусор: битые бутылки, картонные коробки, опрокинутые помойные баки. Запах гниющих отбросов.

Женщина остановилась у груды тряпья, лежавшей в луже. Черный плащ из мешка для мусора, пакеты с алюминиевыми банками.

Сэм присел на корточки, положил ладонь на колючую щеку старика — кожа была холодной и влажной. Потом сдвинул ладонь к шее Янки, чтобы нащупать пульс, и пальцы уткнулись во что-то мокрое, липкое. Кто-то перерезал старику горло.

— Вы видели, кто это сделал?

Женщина не ответила, и Сэм, подняв глаза, обнаружил, что остался в одиночестве.

Стараясь не сдвинуть ничего с места, Сэм встал, огляделся по сторонам. Фары проезжавшей вдали машины на миг высветили окружающее — и что-то ярко блеснуло в руке старика. Сэм нагнулся посмотреть, что это, и увидел темно-лиловую бархатную сумочку с бутылкой «Чивас Ригал». В сумку была засунута и фотография, которую Сэм дал Янки, чтобы тот показывал ее местным.

Кто-то заманил сюда старика и перерезал ему горло.