Зона милосердия - [23]

Способов борьбы нет, и единственная защитная реакция – это уйти в себя, отгородиться от всей фальши и обмана.

Время идет. Факты, действительность говорят свое. Ничего ужасного не происходит. И медленно, очень медленно больной начинает отходить от угрожающего фантома. Приходит понимание реальности. Этой трансформации восприятия помогают и немецкие врачи. Но главный фактор – прочно установившийся уклад жизни госпиталя: активное лечение, доброжелательное отношение персонала, безукоризненная чистота и строгий режим. И понимает больной, что здесь его спасение, и всем своим существом включается в процесс выздоровления. И диву даешься – сколько резервов дал Бог человеку в борьбе за жизнь. Где скрыты эти невероятно мощные силы, которые вдруг высвобождаются и вступают в бой.

Только увидев весь этот процесс своими глазами, можно поверить, что он действительно существует. До сих пор не могу забыть свое первое участие в приеме поступающих больных. Войдя в помещение санпропускника, я вдруг увидела всю группу только что снятых с машины пациентов. Это был шок.

Зачем же их привезли, – в ужасе подумала я. Разве им можно помочь? Это уже полутрупы. И все мое существо пронизал неописуемый страх.

Вскоре я убедилась – помочь можно.

И помогали, и очень многих вылечивали. И вполне трудоспособными возвращали обратно в лагерь.

Кстати, вылечили парня с панарицием, случай, о котором следует рассказать. Крепкий парень двадцати девяти лет поступил в госпиталь с панарицием недельной давности. Воспаленный палец на шарообразной кисти, малинового цвета, похож на грушу среднего размера, а вся рука от кисти до плеча вдвое толще другой. В подмышке группа увеличенных лимфатических узлов с началом распада, постоянная температура свыше тридцати восьми градусов в течение трех последних дней. И резкие боли. В этот же день оперируем: широкие разрезы всех затронутых зон и наводнения жидкостями. И вылечили, вылечили без антибиотиков.

Разве это не чудо?

Ведь в нашем тогдашнем арсенале самыми мощными средствами были: белый и красный стрептоцид против всех видов воспалительного процесса; как укрепляющее средство – витамины В и С, переливание крови и плазмы; рыбий жир для лечения туберкулеза. При самых тяжелых травмах – бедра и таза – кокситная гипсовая повязка сроком на шесть месяцев. И больные выздоравливали, и процент их был в ряде случаев достаточно высоким.

Сегодня это кажется чудом значительно большим, чем 50 лет тому назад.

Наблюдая за больными в процессе лечения, разговаривая с ними на эти темы, вместе оценивая результаты терапии, мне удалось подметить весьма любопытную особенность. Реакция на лечение наступает неравномерно. В большинстве случаев в первой половине курса она наиболее активна, результаты заметны, настроение больного приподнятое. Он активно помогает врачу. И вдруг на каком-то этапе, чаще к концу курса лечения, темп нарастания положительных сдвигов явно снижается, активность больного падает. Эта закономерность в зависимости от возраста больных и их исходного состояния, побуждала попробовать найти причину.

Попав в госпиталь, присмотревшись к окружающему, и поверив, что здесь все настоящее, без какого-либо подвоха, больной психологически и поведенчески активно включается в процесс лечения. Он терпелив, редко жалуется, охотно принимает даже болезненные процедуры. Тем самым помогает врачу. Состояние постепенно улучшается, больной окрылен. Но скоро начинает понимать, что путь выздоровления в своем конце имеет неизбежный заключительный этап – возвращение в лагерь. В этот кромешный ад. Снова шахта, работа в подземелье, грязь, голод и унижения. Снова беспросветная лагерная жизнь, из которой его вырвала болезнь. Эти мысли возникают все чаще – больной впадает в уныние, в ряде случае переходящее в депрессию.

В итоге все это, в той или иной степени, отрицательно влияет на эффективность лечения. Естественно, далеко не в каждом случае можно проследить такую четкую последовательность. Однако если графически изобразить суммарный темп выздоровления, прослеженный у большого числа больных, оказывается, что в первой половине курса он заметно выше, чем во второй.

Немцы по своей природе инициативны и трудолюбивы. Эти черты отчетливо просматриваются в кольце двойного прессинга: несвобода плюс болезнь. Улучшение самочувствия у большинства больных вызывает желание искать и найти себе применение. А заняться практически нечем. Трудотерапии в госпитале не существовало, книг на немецком языке не было. Больные с охотой ходили в Красный уголок, слушать доклады Ричарда о преимуществах социализма и чтения статей из специальной, выпускаемой в СССР, немецкой газеты. Но такие собрания бывали максимум 2–3 раза в неделю.

И все-таки в большинстве выздоравливающие находили себе какие-то занятия. Прежде всего, это была уборка в корпусе и на территории Зоны, особенно в осеннее и зимнее время. Помогали в прачечной, посудомоечной и на кухне, где, несомненно, перепадало что-нибудь съестное. И хотя наш хозяйственный корпус вполне справлялся со своими обязанностями, добровольческая помощь принималась охотно.