Зона любви - [4]

Когда я ее все-таки добился… как говорится, трахнул, к исходу две тысячи ста девяностых суток.… на этом война и закончилась… И что? Я создал семью? Нарожал детишек вагон? Обрел мир и покой?

Ха!! Ха — ха — ха! Я убежал на следующий же день с ощущением беды… с ощущением вселенской скорби!

«…Так что же грудь моя полна тоски и скуки ненавистной…»

Я бежал с цветущей поляны в тревожных предчувствиях… И не зря… Потому что это засело так глубоко… (там где Фрейд с Достоевским землю роют) так безнадежно… пожизненно!.. столько яду скопилось в подкорке… что я раздвоился… Но, главное, я обрел страх.

Надо выпить по этому поводу… Срочно. Не то эти воспоминания… так реально подкрадываются…

Правда, здесь не наливают… До «Беговой» придется терпеть. Там, на платформе — всё, что душе угодно… А здесь… Если не хочешь вспоминать — рассуждай… О любви! О жизни! О том, как у тебя все славно случается!

Музыка, музыка… Какая на хрен музыка! Я ж дурак по жизни… Нелепейший из дураков! Любовные игры… «брак — это политика»… Я все это слышал от кого-то, читал… Но во мне это не оседает… «Умом Россию не понять»… Любовные игры… Какие на хрен игры! Я так нелепо устроен — я все принимаю за чистую монету… Какие ж тут игры! Никаких игр — сплошной бунт! Бунт против себя! против природы! против здравомыслия! и мирового опыта!.. Бунт ради бунта! того, который бессмысленнен и беспощаден… И беспощаден-то и бессмысленнен прежде всего к себе…

Но это всё потом… Понимание — потом.

А в процессе — только страсть, переходящая в экстаз… И напряжение! Напряжение духа и плоти для достижения цели… цели, которая совсем не ясна… Перенапряжение! И всегда проигрыш. Такова его природа.

Хотя, о каком проигрыше я говорю? О смерти любви к конкретной женщине? Так я же сам их убивал. Вы слышите, — САМ! Как только я окунался в этот божественный мир… погружался в этот раствор грез, и страсти, и милости, и безумия — я терял свободу. Меня разрывало пополам! Что такое душа — напополам?!

Об этом мечтают… слагают легенды… Да, наверное, это блаженнейшее из состояний… «Две половинки бродили по свету, и соединились в целое, и жили счастливо… и умерли в один день!» — ничего более прекрасного и дурацкого человечество не придумало. Это мечта о покое, блаженстве… О, человече! грезящий о невозможном! Но как этого хочется! Это сидит в подсознании каждого… это — защищается от гнусности мира, как сокровеннейшая из молитв!

Но когда доходит до дела… когда в реальной жизни тебя разорвало… и ты прильнул к другой душе… и прикоснулся к блаженству… тогда… из какого-то иного пространства… из преисподней… поднимается сонм бешеных тварей! Тут и сомнение, и ревность, и что-то еще… необъяснимое, страшное кровоточащее… Начинает играть другая музыка. Музыка распада. И чем ты крепче прильнул, — тем безобразней мелодия звучит из расщелины… Она заполняет все пространство! И твоя разорванность превращается в ад. И тогда — если у тебя есть голова на плечах — ты начинаешь думать о спасении… (а если за плечами крылья — улетай, не раздумывай!) Ты понимаешь, разорванному тебе не прожить! И ты объявляешь войну… сам себе… Ты мечешься, как зверь в западне. Ты уже задумал убийство. Ты ищешь другую женщину… что бы она вытащила тебя из расщелины… успокоила… соединила кровоточащие куски! Потому что с другой женщиной так не будет. Сумасшедший! Ты еще веришь, что бывает по-другому. Если не будет так, то не будет никак! Это ты хотя бы пойми, ненормальный!

«Беговая». Ладно… потом договорим. Надо выбираться на платформу… А там, наверху, два демона власти… ловцы человеческих душ… Сеточек навязали, ям нарыли, хворостом прикрыли и ждут… Когда загремишь ты в западню… расслабленный, задумчивый, бесправный… Охота на зверя происходит всегда! У меня опыт… Тысячелетний! Этот опыт у нас в крови… Половцы, опричники, попы, большевики… Теперь вот менты. Враги свободе найдутся всегда.

— Ваши документы. Сержант Мотылек.

— Документы? Пожалуйста… — даю свой растерзанный паспорт. «Ну и что ты на него уставился, паразит… Вы же его и растерзали, гады, и излапали…» Сверяет фотку с оригиналом. Щурится, паскуда… думает, что он поимеет с этой физиономии. Не в пользу оригинала сравнение… «Ну, не брит я… прокурен и проспиртован… Ну, припух слегка… что ж… Так я ж живой!»

— Куда следуете?

«Вот это ты зря, парень… Куда хочу, туда и следую. Гуляю туда сюда… дефилирую… Я ж свободен, как бог молодой! Не ясно?! Тебе — не ясно?! Бандюга ты в форме!»

— По месту приписки…

— Приписки?

— Ну, прописки.

— Свободен…

Тебе, значит, Мотылек, решать — свободен я или нет?

Ладно… проскочил… На грани был. Я же видел по выражению его блудливых глазенок, как он сомневался… Брать или нет? Терзать мою душу или отпустить с миром? Так кто у нас бог после этого?

Но я молодцом… Выдержал паузу. Корректен был, вежлив, как князь. Значит еще ничего… воспринимаюсь пока, как гражданин. Не изгой. Хорошо, что он в душу не заглянул… или в голову — фабрику мыслей шальных… Нет у него такого прибора. А если бы заглянул — наверняка, засадил в какую-нибудь клетку, с решетками вместо дверей… Сказал бы: «Я вас изолирую от общества, как ненужный и бросовый элемент. Как продукт распада… Вы мешаете возрождению нации, портите показатели… Вы грязный, пустой, никудышный… Вы — разрушитель, по сути…» — и захохотал бы театрально трагически, и захлопнул бы дверь навсегда!