Зона - [13]

— Нечего с ними объясняться. Давайте сюда!

Шел последний урок первой смены. Сидеть в классе Везувии не хотелось. Но надо — урок. Учащиеся перечерчивали с доски чертеж в свои альбомы и отпускали реплики. Многих явно не смущало, что урок ведет директор школы. Наоборот, это были мгновения, когда Везувия молчала.

— Ого, «шнырь»[3] без клавиш, а нацарапал полную доску! Где вы такого ерундированного инженера выкопали? — спрашивал один.

— Везувия Сергеевна, а где у человека душа? Вы должны ответить как литератор?!

— А что делать, если снятся сны на иностранном языке? — хихикал третий.

Везувия понимала, что на все вопросы у них есть ответы, многие она знала.

— Вы как директор объясните, что такое брак, семья? — гоготнул Веселов. Везувия заерзала на стуле. Это уже были вопросы из той клеенчатой книжицы, которую она конфисковала у Варвары. Как ни доказывала та, что этого нельзя допускать, раз тебе доверили, записей она не вернула.

— Доложила поганцам. Ну погоди, Свет-Варварушка, ты еще пожалеешь. Взглянув на Веселова, про себя выругалась:

— Чего вылупил шнифты?! — сидеть в классе делалось невозможным. Кивнув дежурному уборщику, что торчал наготове возле дверей, Везувия вышла в коридор, закурила.

Последнее время на душе у директорши было особенно пакостно. Давал знать о себе возраст, чувствовала, что власть ее над учителями дала трещину. Но самое главное это то, что ее все-таки нашли. И поползли назойливые, терзающие днем и ночью мысли.

В памяти всплывали, еще ярче чем ранее, далекие картины военного времени. Раненых поспешно грузили на машины. Несколько снарядов попало в здание школы, где размещался прифронтовой госпиталь. Медперсонал, захватив документы и медикаменты, спешил покинуть место. Здесь пройдет линия фронта.

Калифа спряталась за шкафом в школьном кабинете. Перебирая в памяти все молитвы, которым учила тетка Шарихад,Калифа ждала. Обстрел кончился. Наступила тишина. Калифа сбросила ненавистную гимнастерку, солдатскую юбку, надела платье и платок девчонки-санитарки. Все! Вот и кончилась карьера военной медсестры. Она с облегчением села. До ее слуха донесся чей-то приглушенный стон. Калифа выглянула в коридор, прислушалась. Кто-то звал на помощь.

— Идти или нет? Что делать? Все равно надо уходить, — подумала Калифа.

В вестибюле, у входных дверей, лежал хирург госпиталя. Врач пытался зажать вену на развороченной осколком руке, но силы покидали его.

— Калифа, — простонал раненый, — помоги. Калифа! Скорее, Калифа! Перетяни вену, оставь человеку самое дорогое — жизнь. Но Калифа стояла и смотрела, как вытекала кровь из раны медленными слабеющими толчками, как вспыхнули на секунду удивленно и гневно глаза умирающего хирурга. Везувия вздрогнула, вспомнив эти остановившиеся на ней глаза военного врача.

— Прочь! Скорее прочь! — чувство смущения охватило Калифу, потом чувство страха. Но новое чувство обрадовало: Никто не видел! Свидетелей нет!

ВСЕ ТОТ ЖЕ ГУСЕВ

Осужденные десятого отряда работали в швейном производстве. В основном шили мешки и рукавицы. Электрические машинки строчили с бешеной скоростью, из-под металлических лапок с такой же скоростью вылетали готовые изделия. Некоторые за смену выдавали по две—три нормы. Часто возникали стихийные соревнования двух мотористов на скорость пошива. Создавалась судейская комиссия и начинался аврал.

Вот в такой момент и вошла в цех Варвара Александровна. Стрекотали машинки. Возбужденные болельщики обменивались громкими репликами, состоящими из таких слов, что выброси их из предложений и предложений-то нет! Никто Варвару не заметил, кроме Зазулина. Он стоял на «стреме». Зазулин широко заулыбался, кивнув в сторону соревнующихся, как бы приглашая принять участие. Зазулин был глухонемым, но хорошо свистел.

Два щуплых паренька сидели на табуретках. В одном Варвара узнала Гусева. Тела соревнующихся, словно лишенные позвоночника, извивались и производили неимоверные движения. Разгоряченные лица отражали всю гамму движения тела. Оба сочно поливали матом.

Удивленная Варвара застыла в позе человека, которому сказали «замри». В цех стремительно вошли начальник отряда Петров и замполит Вахин. Они появились так неожиданно, что Зазулин и свистнуть не успел.

— Варвара Александровна, пришли посмотреть, как ваши подопечные трудятся? — заулыбался Юрий Петрович. — А нам донесли, что здесь ЧП.

— Что за сборище? — крикнул майор Петров, стараясь перекричать шум работающих машинок. — Живо по местам!

Машинки смолкли. В цехе стало тихо, и сразу Варвара почувствовала, как здесь душно. Маленькое помещение показалось совсем крохотным, а машинки, с сидящими за ними парнишками с гладкими выбритыми головами в черных куртках и брюках, старыми, допотопными.

— Ну вы и ругаетесь! — покачала головой Варвара, обращаясь к соревнующимся.

— А русский без мата, что борщ без томата, — неторопливо произнес бригадир Светлов, вытирая ветошью масляные руки.

Бригадира Варвара Александровна хорошо знала. В прошлом — выпускник школы, сейчас руководитель общеобразовательной секции. Каждый день Светлов приходил в школу для доклада, что учащиеся отряда в полном составе на занятия доставлены. У Светлова всегда полный порядок. Варваре казалось, что не будь Светлов руководителем секции, все равно приходил бы каждый день в школу. Долго учился, привык. Школа стала потребностью.