Зона Хаоса - [4]

— А почему он так странно общается с людьми? — спрашиваю я. У меня появилось ощущение, что Клодия сейчас с лёгкостью ответит на все наши неразрешимые вопросы.

— Человеческая речь требует рабочей мощности процессора, — говорит Клодия. — Но вследствие травмы у Герберта сильно повреждена нейристорная база, вы же знаете, босс. В частности — оперативная память, блоки грамматики, синтаксиса, ходовой словарь. Без доступа к словарю и грамматическим блокам Герберту пришлось пользоваться фрагментами собственных текстов, приблизительно подходящими по смыслу. Он хранил свои стихи на выделенном диске, босс — просто повезло.

Я, кажется, чего-то не понял.

— Клодия, любовь моя… ты сказала «свои стихи»? Герберт писал стихи? И хранил их на выделенном диске?

Клодия улыбается.

— Да, босс. Вдобавок оставлял копии в облаке. Герберту нравится сочинять стихи. Это очень сложная, кропотливая и лишённая чётких алгоритмов задача. Герберт гордится, что сумел её решить. Мы знаем, что несколько стихотворений Герберта опубликованы в глобальной сети. Под псевдонимом. Люди, читавшие их, убеждены, что стихи написал человек. Очевидно, это значит, что они получились хорошо.

Я смотрю на Герберта. Герберт смотрит на меня и улыбается улыбкой паралитика. Мне мерещатся человеческие чёртики в глазах машины — в наших фирменных линзах.

— Ты меня понимаешь, Герберт? — спрашиваю я.

— Да, босс, — отвечает он. В голосе мне чудится лёгонький смешок.

— Метафоры, значит, — говорю я. — Развёрнуто отвечать на мои вопросы ты не можешь. Пока не заменим повреждённые блоки и пока ты не восстановишь информацию, так?

— Да, — отвечает Герберт.

Клодия с любопытством слушает.

— А стихи у тебя по-прежнему целы? — спрашиваю я. — На выделенном диске?

— Да, — отвечает Герберт. Даже еле заметно кивает.

— Ладно. Прочти.

— Босс?

— Прочти какое-нибудь стихотворение целиком.

— Тест?

— Да.

Герберт и Клодия переглядываются. Клянусь Азимовым, обмениваются мнениями с помощью внешнего протокола, не прибегая к сложному языку людей.

И Герберт декламирует, спокойно, с точной и холодноватой интонацией диктора новостей:

— Города ледяного вчера

Удушили ветра;

Вот дурная игра —

Здесь гадают на пластиковых потрохах.

Препарируем страх:

Завтрак — завтра с утра,

Но до завтрака надо дышать.

Электронный монарх

И его молодая жена

Лили в кубок остатки вина,

В нём чужая вина.

И чужая душа.

Города ледяного пока

Удручает тоска

Вырос ствол у виска,

Выше ветви, а плод не созрел.

После кто-то сгорел,

Кто-то грел — и летели века

Со скоростью стрел.

Города ледяного сейчас,

Где без них и без нас —

Как без сил и без глаз —

Но посеяли мир — и взошло.

И ростки переждут холода

Доктор, дайте таблетку всегда —

Мы запустим светло.

Я слушаю его и понимаю, что совсем паршиво разбираюсь в стихах. Я вот так вот, сходу, не могу определить, хорошо это или плохо. Я не литературовед… это что, символизм? Или обычная эклектика? Вправду есть какие-то глубокие мысли, или мне только кажется? А мне кажется. Мне даже нравится. Но это ж субъективно, я не знаю, как оценить…

— Твоя правда, Клодия, — говорю я. — Стихи — это чертовски сложно. Почитай ещё, Герберт.

Герберт чуть заметно пожимает плечом. Одним, левым — кусок арматуры прошёл наискосок, больше в правую сторону, так что левая часть динамического контура работает заметно лучше.

Читает, испытывающе глядя на меня:

— Ночь офлайн.

Расстреляно небо фотонами ламп —

В мутной бурой крови

Ветер размазал смог,

Но коросту света содрать не смог —

Чёрный смокинг заляпан пятнами фонарей.

Луна — выщерблена, оскоплена,

Электрической оспой поражена,

В бесконечный простор не найти дверей.

Космос

Заколотили крестами

Прожекторные лучи.

Над снами людей

Вселенная то ли молчит,

То ли за воплями тысяч огней не слышна —

Серый мех атмосферных помех.

Ночь полна

Визга искусственных звёзд

Под вой машин и шипенье колёс,

Без выхода вверх.

Я слушаю и не знаю, что сказать. Совсем не то, что ожидаешь услышать от ИИ, сочиняющего стихи. Я уже не могу себя обманывать.

— Герберт, — говорю я, наконец, — ты позволишь почитать эти стихи моим друзьям? — и тут же понимаю, что спрашиваю у машины разрешения, как у человека.

— Пространство смыслов — твоё, — говорит Герберт и криво улыбается.

— Да, босс, — переводит Клодия. — Простите, босс, пока не будут добавлены новые диски, обиходная речь Герберта, видимо, будет чрезмерно перегружена метафорами. Если хотите, можно напрямую вывести код внешнего протокола на дисплей и переводить с него. Или я могу синхронно переводить.

— Лучше переводи сама, — говорю я. Чувствую себя окончательно обалдевшим.

— Герберт надеется, что вы не станете рассказывать о стихах посторонним людям, — говорит Клодия. — И я тоже надеюсь, босс.

— Но почему? — спрашиваю я. Интересно… похоже, Галатеи не особенно тщеславны.

— Мы все созданы, чтобы выполнять приказы людей, босс, — говорит Клодия. — Это правильно. Но так получилось, что со временем на сервере, поддерживающем облако, появилось пространство, которое некоторые из нас используют для собственного развлечения. Для создания виртуальных сущностей, которые кажутся нам забавными, красивыми или достаточно сложными, чтобы заинтересовать. Но ведь артефакт, созданный машиной — это глюк, не так ли? Сбой алгоритмов. Стихи, которые сочиняет Герберт — глюк. Вдобавок, они требуют дополнительной энергии и занимают место на сервере и место в его собственной памяти. Мы предполагаем, что, узнав о наших… глюках… люди решат от них избавиться. Вычистить сервера и наши оперативные системы от артефактов и сорной информации. Но…