Золотые времена - [39]

Неожиданно он крякнул, изловчился, выхватил из одной тарелки самый лакомый и постный ломоть и моментально отправил себе в рот.

– И вправду – вкусно! – тотчас подтвердил он, сам дивясь своей дерзости. – Это, так сказать, начало противодействия здешнему режиму. То ли будет дальше!..

Не теряя времени, пока противник пребывал в ошеломлении, Матрай Докука столь же ловко и бесстрашно тяпнул и второй кусок, не хуже прежнего, но, не успевши донести его до рта, вдруг замер, перестав дышать, – из-под коленки вконец расстроенного начальника на него зорко и убедительно глядело дуло самодельного обреза.

– Ох, пардон… Я, кажется, ошибся? – исключительно любезно поинтересовался капитан и тотчас же вернул кусок его законному владельцу. – Виноват. С кем, знаете ли, не бывает, – заискивающе добавил он, не сводя глаз со страшной игрушки. – Вы – кушайте, не стесняйтесь.

И в следующую секунду, все так же солнечно улыбаясь, проглотил другой чужой кусок.

С бархатной нашлепкой только рот разинул от такого откровенного нахальства.

С красной же повязкой тихо и побито зарычал, затопал ножками, пальнул из незаряженного обреза в потолок, потом схватил свою тарелку и, как мог, загородивши ее тучным телом, принялся поспешно подъедать ветчину или что там в действительности было, то и дело оборачиваясь и недобро косясь на умиротворенного капитана.

– Это – только начало, – вновь пообещал Матрай Докука. – Тонкий ход… Пусть знают наших!

– Могуч капитан! – прошептал Ривалдуй. – Голова!.. В натуре – вождь! И даже… еще хуже…

В минуту с едой было покончено.

К тому времени на планете спустились сумерки.

– Что ж, – сытно проговорил Пупель Еня, вытягивая ноги и принимаясь широко зевать, – отписали нам знатную порцию. Я доволен.

– Писать? – незамедлительно осведомился переводчик. – Донос? Оптом или в розницу?

– Отстань. Все равно не поймешь. Это – личное, святое… Вот ведь… и ко сну вдруг потянуло…

– Да-а, поспать бы сейчас… – в свой черед мечтательно зевнул Ривалдуй. – Ужасно утомительный был день. Нам, конечно, не привыкать – крестьянские дети, натуры здоровые, и все же, если честно… А что, друг ситный, может, и впрямь будем баиньки, а? – игриво толкнул он в бок начальника.

С бархатной нашлепкой как-то странно на него посмотрел, а переводчик ляпнул:

– Квиты!

– Тупица! – безнадежно вздохнул Ривалдуй. – Полное отсутствие мозгов. Недоделок крылатой мечты, так сказать… Я спрашиваю: спать не собираетесь?

И он, как умел, показал, что имеет в виду.

Начальнички присмотрелись, наконец-то всё уразумели, тотчас одобрительно закивали, сложили остатки ужина обратно в мешок, тарелки, со всем тщаньем облизав, тоже спрятали и начали готовиться ко сну.

Они выдали космонавтам лоскутные надувные тюфяки, сами скромно улеглись на мягкие лавки вдоль стен, а пленникам щедро оставили все пространство на полу.

Приписка на полях:

До сих пор в ученом мире продолжают жарко спорить: были ли эти запасы в мешке льготным начальским пайком или просто наворованной добычей? Полагаю, спор сей беспредметен. (См. комментарий.) Ибо всё, конечно, было наворовано, но сам процесс, естественно, рассматривался как большая, по заслугам, льгота. Рассужденьем поделился Бумдитцпуппер.

В салоне погасили свет, и через некоторое время все уже крепко спали. Вертолет заполнил зычный храп начальников, от которого стекло в окне беспрестанно и тягостно дребезжало и, словно вторя ему, мерзко звякали, отскакивая там и сям, различные полезные заклепки…

Пункт третий

Будучи душевно расположенным к прекрасному и по такой причине многодетным истовым холостяком, Матрай Докука поначалу увидал во сне всех своих прежних любовниц, разумеется, не исключая и Опраксимандры, – ранее, когда профессия космопроходца почиталась романтичной, денежной и самой расчудесной, было их, на удивленье, много.

Но вскоре молодежь внезапно охладела к звездам – всех охватил невиданный ажиотаж после того, как мудрое правительство призвало свой народ с усердием копать везде артезианские колодцы, чтобы в дальней перспективе их соединить между собой и тем направить вспять первоначальное движение грунтовых вод. Зачем такое было нужно – неизвестно, но народ затею полюбил. И прогрессивно мыслящая молодежь ушла под землю.

А ведь лучшие-то, самые заботливые женщины всегда особенно хлопочут там, где изобильны сытые герои… Так уж повелось.

Поэтому через некоторое время в могучих сонных воспоминаниях Матрай Докуки наступил изрядный провал.

Капитан спал и ждал дальнейших сновидений. Ни о чем дурном не помышляя…

И явился к нему сам господь Бог.

Господь пришел на удивление бесшумно, весь подтянутый и статный, с деревянной кобурой на поясе и медной бляхой на груди, в чудесном белом одеянии, похожем на косоворотку, с посохом в руке и в стертых лапотках – наверное, немалый отшагал по свету путь…

Бог почесал под мышкой, смачно крякнул и заулыбался – истинно чудесная улыбка!

– Так, капитан, – сказал он ласково, – вот мы с тобой и повстречались. Я пришел тебе помочь. Ты рад?

– Ну, господи, конечно, рад! Неописуемо! Да разве это не заметно?

– Нет, – вздохнул Бог, – не заметно.

– Что ж поделаешь… Осмелюсь доложить, только у круглого идиота всё – снаружи и ничего – внутри. Вот оттого-то он и идиот…