Золотые ворота. Черное солнце - [8]

Осторожно приоткрыв массивную дубовую дверь, Андрей заглянул в щель и увидел раскрасневшегося Олеся за кафедрой, пылко доказывавшего что-то профессору. А тот, низко опустив крупную с длинными седыми волосами голову, неподвижно сидел за партой и, казалось, бесцеремонно дремал. Но вот он резко откинулся назад, легко встал и, заложив руки за спину, принялся энергично ходить между партами. Промерив туда-сюда аудиторию, остановился напротив Олеся, зачем-то снял очки. «Нервничает. Теперь Олесю конец. Двойка! И зачем было ему вступать с Феодалом в дискуссию?..» Но каково же было удивление Андрея, когда он услышал раскатистый профессорский бас:

— Что же, уважаемый, придется мне сложить оружие. Да, да, ваша взяла! Правда, не со всеми предложенными вами положениями я могу полностью согласиться, но суть, ясное дело, не в этом. Главное — у вас своя собственная и притом весьма неординарная точка зрения на такие архизапутанные вещи…

«Вот так Олесь! Вот так молодчина — победить самого Феодала! — чуть не затанцевал на радостях Андрей. — И это же без подготовки, без ночных зубрежек…»

Внезапно чьи-то мягкие и теплые ладони закрыли ему глаза. Андрей осторожно отстранил эти руки, оглянулся — перед ним стояла  о н а. Невысокая, улыбающаяся, в темно-коричневом зимнем пальто с собольим воротником. Из-под белой пуховой шапочки выбивались тяжелые, словно увлажненные, каштановые пряди, которые все чаще снились ему в последнее время.

— О, Светлана!..

— Что, не ждал?

— По правде говоря, нет. Как твой сегодняшний экзамен?

— Спасибо, хорошо. А твой?

— Пронесло.

— А за кого это ты так болеешь? — спросила, хитро прищурившись.

— Да вон, Олесь наш профессора на лопатки кладет.

— Профессора Шнипенко? — удивилась Светлана и заглянула в щель.

Андрей тоже припал к узенькому проему.

— Все это правильно, конечно, — долетел из аудитории знакомый бас. — Но как бы вы могли объяснить подобное общественное явление?

Андрей со Светланой увидели, как опустилась крутолобая, с глубокими залысинами Олесева голова. Неужели загнал-таки Феодал его в тупик? Но после недолгой паузы послышался размеренный юношеский голос:

— Так сразу ответить на ваш вопрос непросто. Хотя мне кажется… Нет, я уверен, что обычай этот мог зародиться только в период перехода от скотоводства к земледелию. Если же учесть, что пращуры наши были весьма добросердечными и гуманными, — они ведь категорически отбросили рабство как форму организации общества, — то корни этого обычая станут еще понятнее. Наверное, сталкиваясь с иноплеменниками, скифы-пахари давали им в знак дружбы свое величайшее сокровище — зерно. Мол, берите его и, коли есть желание, сейте в землю рядом с нами, мы вас не чуждаемся и злых намерений не имеем. Но вряд ли тогда для зерна существовало специальное обозначение, это понятие, по-видимому, укладывалось в слово «добро». Так вот, по-моему, довольно неуклюжее с современной точки зрения и не совсем понятное выражение «добро пожаловать» запечатлело в себе этот прекрасный гуманный обычай наших далеких пращуров…

— Странно, откуда он все это знает? — удивилась Светлана.

— О, ты даже не представляешь, какая светлая голова у нашего Олеся!

Через минуту-другую Химчук вышел из аудитории. И сразу же попал в объятия Андрея.

— Ну ты и даешь! Поздравляю, поздравляю! А я сначала было подумал… Ох, извини, что не познакомил… Однокурсница наша с западного факультета, Светлана Крутояр.

О, эти ясные глаза, чуть припухшие по-детски губы, высокий лоб хорошо были знакомы Олесю. Сколько раз, сидя в читальне, он украдкой любовался этой девушкой! Однако сейчас и виду не подал, что знает ее. Просто подал руку и сказал то, что первым пришло в голову:

— У вас очень хорошее имя. Пусть только не обойдет вас счастье быть для кого-то негасимым светильником до последней березки.

— Вы, может, смогли бы и историю моего имени рассказать?

— А это вас сейчас больше всего интересует?

— Послушать можно.

— С вашего разрешения, в другой раз.

К ним подкатилась ватага однокурсников:

— Что, Химчук, «пятак» и сегодня огреб? Один на всю группу?

— Он такие там турусы на колесах перед профессором развел… А у меня давно живот судорогой от голода свело.

— Поллитру с него за задержку!

— А за пятерку — другую!..

Но тут разговор прервался — в дверях аудитории появился профессор. Высокий, плотный, в дорогом пальто с шалевым воротником, какой-то не по-современному громоздкий. Окинул исподлобья притихших студентов тяжелым взглядом и с неожиданно мягкой улыбкой спросил:

— По какому поводу, разрешите узнать, собралось такое избранное общество?

— Болели за тех, кто сдавал вам экзамены, — степенно ответил Кушниренко за всех, как и надлежало старосте.

— Дух дружбы, значит, взаимовыручка… Что ж, это прекрасно! Послушайте, а не выпить ли нам сейчас по чашке горяченького кофе? А? — И положил панибратски руку Ивану на плечо.

— С большим удовольствием, Роман Трофимович! — опять-таки за всех ответил Кушниренко.

— Как, пойдем? — шепотом спросил Андрей у Светланы.

— А чего же, пойдем, как все.

— Тогда прошу за мной! — бросил клич Шнипенко и направился к выходу. — В моем доме для хороших гостей всегда найдется крепкий кофеек.