Золотые ворота. Черное солнце - [33]

Вопрос профессора повис в воздухе. Никто не решился что-то возразить. Действительно, ход событий подсказывал, что война с Германией на данном этапе исключается и что тревожные слухи об этом распускают недруги СССР.

— Не забывайте, уважаемые, что у нас с Германией заключен пакт о ненападении. Не мы его предложили Гитлеру, а он прислал в Москву Риббентропа и Шуленбурга. «Германия не может обойтись без наших поставок», — так сказал известный наш академик-экономист Варга. Улавливаете смысл? Итак, пакт о ненападении является фактором исключительного международного значения, поскольку он установил дружественные связи между двумя государствами и выбил клин, который вгоняли в отношения между СССР и Германией наши враги.

Как только Шнипенко закончил свою проповедь, Крутояр подошел к дочери и показал на настенные часы:

— Пора, пожалуй, гостей к столу приглашать.

Она утвердительно кивнула головой, но с места не тронулась:

— Может, еще минут пять подождем?..

Задребезжал звонок. Замирая сердцем, Светлана бросилась открывать дверь. Почтальон!

— Вам письмо. Заказное.

Она торопливо разорвала конверт и прочитала:

«Дорогая Светлана! Какой удивительно ясный и солнечный нынче день. Я был бы бесконечно рад, если бы вся твоя жизнь была такой же ясной, солнечной, улыбчивой. Прости, что не забежал поздравить. В час, когда ты будешь читать эти строки, я буду далеко от Киева. Решил навсегда порвать с прошлым. Два месяца в больнице не прошли даром: у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать и решить. Не поминай лихом. Еще раз желаю ясных и долгих дней! Олесь».

Ошеломленная, ничего не видящая, возвращалась она к гостям, уже усевшимся за стол. Перед ними пенились бокалы с шампанским. Пока Шнипенко «просвещал» мужчин на балконе, девушки, как оказалось, сочинили имениннице послание и теперь поручили Андрею его огласить. Он степенно поднялся: развернул длинный рулон бумаги и начал торжественным речитативом:

— Ой ты гой еси, красна девица, рода-племени Крутоярова…

Светлана изо всех сил старалась делать вид, что слушает Андрея, но мыслями была далеко от Киева. Внезапно и эта церемония, и общество сделались ей неинтересными, даже невыносимыми. Как дорого заплатила бы она, если бы можно было уйти сейчас отсюда.

Шнипенко поднял бокал и предложил выпить за первую строку затейливого послания. Все согласились. Согласилась и Светлана. Пила вместе со всеми, смеялась, но из памяти не уходило: «Решил навсегда порвать с прошлым…» Что он надумал? В какие края подался? Зачем? Ведь комсомольское собрание реабилитировало его. Кому нужно это бегство?..»

Гости расходились в полночь. Андрей оставил жилище Крутояровых последним. Попросил, чтобы Светлана немного проводила его. Молча побрели к Крещатику. Светлана шла впереди. И все же чувствовала, как возбужденно полыхают у Андрея глаза. То ли от вина, то ли от радости. И это раздражало, сердило ее. «А Олесь, наверное, сейчас от горя света не видит… И все из-за того, что рядом с ним не оказалось хорошего друга. Не случайного спутника, а настоящего друга, который бы вовремя пришел на помощь». И внезапно ей захотелось, чтобы и Андрей не радовался в этот вечер. Не заслужил он этого!

— Знаешь, Свет, я давно собираюсь тебе сказать… Пора нам наконец выяснить отношения. Последнее время у нас слишком много недоразумений… А почему? Скучаем друг по другу, а потому и рефлектируем, сердимся. Дальше так нельзя!

«Так дальше нельзя», — мысленно согласилась и она.

— Лучше давай раз и навсегда выясним… Я думаю… Да что тут говорить: ты же знаешь, как я люблю тебя. Будь моей женой!..

Светлана от неожиданности прижала руки к груди, зажмурила глаза. «Что ответить на это?.. А как же Олесь? Андрей, наверное, не решился бы сейчас предлагать руку, если бы знал правду про Олеся. Но как ему обо всем сказать?» Ласково коснулась пальцами его щеки, молвила тихо, почти шепотом:

— Не время сейчас об этом, Андрюша. Понимаешь, не время. Лучше после экзаменов.

— Что ж, будь по-твоему…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

Во сне Андрей улыбался. Привиделось ему родное село, старая дубовая роща над тихой Грунью, росистые цветущие луга. Белые ромашки, синие сокирки, красные маки. И среди буйного весеннего разноцветья, как полевая царевна, — Светлана. В дымчатом платьице, словно сотканном из сизых туманов, окутывающих летними вечерами красавицу Грунь, мечтательно смотрит она вдаль, где солнечные лучи поднимаются над горизонтом золотыми столбами. Он подходит к девушке, берет ее за руку, и идут они меж столетних дубов, идут… Высокие травы приветливо склоняются к их ногам, окропляют им путь капельками росы. Таинственный шепот листвы навевает Андрею волнующие воспоминания о самой светлой поре жизни. Той поре, когда здесь, на пестром ковре душистого луга, где утреннее солнце плетет причудливые кружева из теней, он сделал первые свои шаги, ощутил пьянящий аромат родной земли, научился сердцем понимать музыку птичьего пения, вплетенную в голубиное воркование Груни. Ту пору, которая взлелеяла в его душе щемяще острую любовь к песне и к отчему краю. Улыбаясь, Андрей прижимает к груди теплую ладошку любимой и хочет сказать ей самые заветные слова. Но в это мгновение страшный треск раздается над головой. С ужасом Андрей увидел, как раскололась перед ним земля и он стал медленно опускаться в пропасть. Не стало ни луга, ни солнца, ни золотых столбов на окоеме. Все потонуло в кромешном мраке. Попытался протянуть к Светлане руку — тяжелая, чугунная рука. Крикнул, чтобы помогла, но голос затерялся в адском грохоте…