Золотые патроны - [14]

— Без наживки как ты ее, рыбу, возьмешь?!

Но потом он сам увидел, как ловят. Небольшой якорек с грузилом (гирька от ходиков), метров пятнадцать тонкой веревочки — вот и вся снасть. Опускают в море якорек, почти к самому дну, и начинают ритмично дергать веревку вверх и опускать вниз до тех пор, пока не вопьется зуб якорька в мягкий рыбий бок. Верховцев пристрастился к такой рыбалке и всякий раз, когда выходил к островам, брал с собой снасть, и, пока наряд осматривал острова, Верховцев успевал надергать на уху — он уже знал, какие места больше любит треска. Сейчас Верховцев, опустив снасть в воду, стал дергать, но прошло уже много времени, уже устали руки, а рыба не попадалась. Верховцева сменил Лавренин, вновь взял снасть Верховцев — все бесполезно. Мотористы вывели катер из бухты и подошли к тому месту, куда должен был спуститься наряд после осмотра острова.

Капитан Юдин спрыгнул на катер последним, и Верховцев, передав управление катером Лавренину, перешел к капитану.

— Товарищ капитан, рыба ушла. Попряталась. Похоже, шторм идет.

Капитан промолчал.

Небо чистое, море спокойное, синоптики обещали хорошую погоду, но Юдин по поведению птиц уже определил, что шторм приближается, а теперь выяснилось, что ушла и рыба; Юдин верил синоптикам, однако знал и то, что птица и рыба чувствуют изменение погоды, — об этом говорили ему поморы, это же подтверждали и ученые, работающие здесь, на островах. Когда начнется шторм — через час или через пять — Юдин не мог предугадать, но, что начнется обязательно, в этом теперь он был уверен. Он, однако, надеялся, что успеет осмотреть острова, прежде чем шторм начнется и наберет силу. А ефрейтор Верховцев, подождав немного, заговорил вновь:

— Вернуться бы надо, товарищ капитан. Треска хоть и дурная, да чует опасность.

— А если что с маяком или с экспедицией случится? Ты об этом подумал? — спокойно спросил его капитан Юдин.

— О чем речь?! — вмешался в разговор ефрейтор Федосеев. — Будет или нет — бабушка надвое гадала. Риск — благородное дело.

Юдин повернулся к Федосееву:

— Знаешь, дорогой, мы не бабушки, нам думать следует.

Капитан немного помолчал, потом сказал, обращаясь к Верховцеву:

— Мотор сильно не перегружай, но давай побыстрей. Может, действительно успеем.

Осмотрели второй остров — ни тучки на небе, и полный штиль. Впереди — третий, на котором располагалась гидрологическая экспедиция.

Гидрологи встретили катер на берегу, в бухточке, где он обычно останавливался.

— Мы приняли штормовое предупреждение. Ветер северо-западный, девять-десять баллов. На заставу передали, — сразу же после приветствия сообщил пограничникам профессор Воскобойников, высокий, уже начинающий полнеть мужчина с черной густой, как у староверов, бородой. — На вашем вельботе нельзя в такую погоду, к причалу надо бы.

— Можно бы и уйти, да вот «иностранец» ход дважды стопорил — не выбросил бы чего.

— Было такое, мы тоже в бинокль за ним наблюдали. Первый раз, когда ход сбросил, по палубе человек пять пробежали, второй раз — ни души. Будто замерла жизнь на судне. Пока было видно, так никто и не появился. Говорил я с заставой, ответили, что вы сюда выехали.

— Подозрительно, — будто про себя проговорил Юдин. — Почему притихли? Почему бегом?

Обычно, когда проходили торговые суда, на палубах всегда находились люди, но никто не спешил — для чего спешить на море, когда впереди путь в несколько недель; если бы подходили к причалу — тогда другое дело. Юдин знал это, потому сообщение профессора вызвало у него еще большее беспокойство. «Что-то они спустили на воду!» — решил он.

Пока ефрейтор Федосеев и рядовой Захарченко осматривали остров, Юдин расспрашивал гидрологов, успешно ли идет работа, не нужна ли какая помощь, и под конец напомнил, что они должны быть всегда готовы к любым неожиданностям. Он попросил обо всем подозрительном сразу же, не дожидаясь очередного сеанса связи, передавать на заставу.

Из-за мыса вышел наряд. Федосеев неторопливо двигался у самой кромки воды, внимательно осматривал берег; немного поотстав от ефрейтора, шел Захарченко — он нес что-то большое, голубовато-зеленое.

— Товарищ капитан, — доложил ефрейтор Федосеев, — на острове обнаружен контейнер с листовками.

Контейнер перенесли на катер. Верховцев завел мотор и ждал команды, куда идти дальше. Юдин махнул рукой в сторону острова Маячного.

— А что там делать? Домой бы нужно. Листовки забрали, а больше ничего не будет, — вполголоса проговорил Федосеев, но капитан Юдин, услышав эти слова, удивился: как мог опытный пограничник заявить категорично, что больше «ничего не будет»? Так можно сказать лишь тогда, когда все проверишь, осмотришь и убедишься, что действительно ничего нет.

«Испугался, видно, узнав о штормовом предупреждении», — подумал капитан, но тут же отогнал эту мысль: вся застава считала ефрейтора смелым, этого же мнения был о нем и сам капитан. Оно особенно укрепилось у Юдина и у всех солдат после той зимней штормовой ночи.

Ветер тогда налетел, как всегда, неожиданно — сильный, со снегом, северный ветер, от которого прячется все живое. По установившимся в Заполярье правилам наряды, несущие на границе службу, как только начинается пурга, выходят на связь с заставой, чтобы получить новые указания начальника. В ту ночь Юдин дал команду всем нарядам вернуться на заставу. Но наряд, который нес службу недалеко от поста наблюдения, почему-то на связь не выходил.