Золотые эполеты - [69]

Несмотря на тревожный, насыщенный опасностями день, Владимиру Алексеевичу Корнилову не хотелось отдыхать. Его сон прогоняли прочь взвинченные до предела нервы. Он время от времени выходил на мостик, прохаживался по юту. Тут он заметил на шканцах высокую массивную фигуру человека, который, вцепившись руками в поручни, словно в каком-то оцепенении, глядел на темное ночное море. Сначала вице-адмирал подумал, что это офицер, несущий вахту на шканцах, но затем вспомнил, что на пароходах такие вахты отменены. Да и своей громадной фигурой стоящий не был похож ни на одного из офицеров «Владимира». Вглядевшись попристальнее в стоящего, Корнилов опознал богатыря-кочегара.

— Иди-ка сюда, молодец! — подозвал он молодого полуночника. Кондрат быстро поднялся на мостик.

— Ваше превосходительство, кочегар Хурделица слушает вас, — поднес он руку к бескозырке.

— Отставить, Хурделица! — улыбаясь, остановил его Корнилов. — Ты лучше скажи, почему не спишь?

— Не спится…

— А ночь для чего нам дана?

— Чтобы врагов бить, ваше превосходительство.

— А день зачем?

— Днем и ночью их бить надо. Думаю, что ночью их бить сподручнее.

— Верно, Хурделица. Молодец. Правильно думаешь. В разведчики тебя бы, а ты кочегаром.

— Я механик, ваше превосходительство. А кочегаром меня взяли потому, что вакансий на механика пока нет.

— А из какого ты сословия, шустрый такой? Попович?

— Я из казаков. Природный. Дед — запорожец.

— Разведчиком тебе быть, а не механиком.

— Да я диплом даже имею.

— Ладно с твоим дипломом. Я видел, как ты пробоины затыкал, когда ледяная вода хлестала. Тут, брат, отвага нужна, а не дипломы. А отвага не всякому дана. Хочешь, я тебя к себе в вестовые[31] возьму?

— Не надо, ваше превосходительство. Ради бога, не надо, — взмолился Кондрат.

— Вот каков ты! — воскликнул Корнилов. — Правильно! Другие в вестовые рвутся, а ты не хочешь. Да ладно!.. Лакея из тебя никогда не выйдет, а в разведку я тебя, хочешь ты или не хочешь, возьму. Вместе воевать будем. Сила на нас идет огромная. Главные державы Европы — Англия и Франция. С нашего родного Черного моря вытеснить хотят. Но не выйдет у них.

Приказ светлейшего

Когда пароходы через сутки пришли в Севастополь, то выяснилось, что победитель «Владимир», а также побежденный «Перваз-Бахри» получили такие серьезные повреждения, что нуждаются в ремонте. Конечно, повреждений у неприятельского парохода было больше, но и нашему пароходу тоже пришлось встать в док.

Кондрат думал, что его, как и всех членов машинной команды, пошлют ремонтировать «Владимир». Это давало ему возможность в свободное от работы время походить по городу и поискать Богдану, но вопреки его желанию и даже воли главного механика Ларычева, который считал, что он как умелый мастеровой принесет пользу на ремонте, его неожиданно перевели на пароход-фрегат «Одесса». И перевели вместе с капитан-лейтенантом Григорием Ивановичем Бутаковым.

— В море пойдем на днях вместе с вице-адмиралом. «Владимир» долго будет ремонтироваться. Остались теперь пароходы-тихоходы, а из них лучший «Одесса». Вице-адмирал теперь на «Одессе» решил плавать. Вот он нас с тобой и берет, знать, нам доверяет. Меня капитаном, а вас, поздравляю с повышением, не кочегаром, а механиком-мичманом, — улыбнулся Григорий Иванович. — Думаю, что тут не обошлось без ходатайства перед самим командующим светлейшим князем Александром Сергеевичем Меньшиковым. Светлейший все может. Он любимец самого императора. Слово его — закон. Вот он вас после доклада вице-адмирала и произвел.

— Как же это так? — недоуменно спросил Кондрат. Он был удивлен, что Бутаков, вместо обычного — «ты», теперь стал говорить ему вежливо — «вы».

— А вот так. Новую должность изволили учинить — мичман-механик. Оценил вас вице-адмирал. Золотое у него сердце. Ну теперь вы, надеюсь, поняли? — прищурился в улыбке Бутаков.

— Так точно, капитан-лейтенант! — поднял дрогнувшую от радости руку к бескозырке Кондрат. — Разрешите идти?

Он рванулся в кубрик за вещами.

— Постойте! — крикнул Бутаков. — Не торопитесь. Ваши вещи в каюту доставит матрос, а пока пойдите на берет в цейхгауз. Вице-адмирал распорядился на счет вашей новой экипировки. Там зайдете во флотскую швальню к портным.

В этот же день в офицерском обмундировании, пригнанном по фигуре, отглаженном, сверкая белоснежным воротничком, новоиспеченный мичман-механик вступил на палубу парохода-фрегата. Новенький мундир плотно стягивал его мускулистое тело. Кондрат чувствовал себя в нем неловко. Особую скованность он испытывал при посещении кают-компании, в офицерской среде, но тут его выручал природный такт, наблюдательность. Он избегал вступать в разговоры с окружающими. Наблюдал и перенимал все, что считал для себя нужным и полезным. Впитывал, как сухая губка влагу, хорошие манеры, умение просто и непринужденно держаться, лаконично и точно выражать свои мысли. В этом отношении перед его глазами всегда был как бы эталоном идеально-воспитанного, мужественного, благородного человека — сам вице-адмирал.

К сожалению, он сейчас отсутствовал. Вернувшись из морской разведки с призом в Севастополь, Корнилов должен был направиться по делам службы в Николаев, где находилось управление Черноморским флотом, штаб которого он возглавлял. Только 15 ноября он смог снова вернуться в Севастополь, где его ожидал долгий тяжелый диалог с командующим, рослым, статным и высокомерным стариком, — светлейшим князем Меньшиковым. Он был правнуком знаменитого приближенного Петра Великого. От своего знаменитого прадеда Александр Сергеевич унаследовал его талант остроумного, веселого царедворца, умеющего развлекать императора и его окружение каламбурами, анекдотами и втереться в доверие его величества. Здесь у Меньшикова не было равных, Он был достаточно образованным, властолюбивым, но не особо знающим военное морское дело, хотя и занимал в этих областях руководящие должности.