Золотой ястреб - [56]

— Может быть, прежде вина? — сказал он, растягивая слова.

В то же мгновение вокруг него столпилась дюжина молодых идальго, протягивая ему бутылки и стаканы. Кавадес сел за один из столиков и начал пить. Он пил стакан за стаканом, едва успевая наполнять их.

— Он медленно умирает, — пробормотал Рикардо.

— Ох! — прошептала Бианка.

— Я думаю, что он хочет умереть. Он никак не может забыть своей умершей жены.

— Сейчас, детки, — ухмыльнулся наконец Кавадес. — Сейчас будут стихи.

Он огляделся вокруг и тут увидел прекрасное, бледное лицо Бианки. Он подошел к ней, не отрывая от нее восхищенного взгляда. Бианка покраснела от смущения и прижала руки к пылающим щекам. Но в этот момент Кавадес начал говорить.

Его голос совершенно преобразился: это был низкий, трепещущий, благоговейный голос. Он начал описывать Бианку, сравнивая ее лицо с лицами ангелов в раю, а ее волосы — с беззвездной ночью. Он говорил, что ее глаза подобны двум омутам, одного взгляда в которые было достаточно, чтобы любой мужчина потерял голову. В его поэме не было ничего непочтительного. Казалось, это говорил совершенно другой человек. Возможно, это был Кавадес, который тщательно скрывал обычно свои сокровенные чувства от постороннего взгляда. Когда он закончил, по бледному лицу Бианки текли слезы.

Внезапно она осознала наступившую глубокую тишину. Каждый человек в комнате испытывал небывалые чувства. Губы Бианки шевельнулись, и она слабо улыбнулась, не вытирая слез.

— Благодарю вас, сеньор Кавадес, — прошептала она. — Я благодарю вас от всего сердца.

Кавадес низко и почтительно поклонился Бианке. Все глаза в комнате были устремлены на нее, и никто не заметил высокого гранда, появившегося на пороге.

Внезапно Бианка почувствовала, что с Рикардо что-то не так. Он вскочил на ноги и вытаращил глаза. Она протянула руку, чтобы усадить его обратно рядом с собой, но он сильно, до боли сжал ее руку. Она обернулась, повинуясь его жесту, и встретилась с холодными безжалостными глазами своего мужа.

Мужчины стояли друг перед другом, причем, дон Луис дель Торо, казалось, был доволен произведенным впечатлением.

Рука Рикардо потянулась к шпаге.

— К чему это, крестник? — добродушно сказал дон Луис. — Я не собираюсь драться с тобой. Какая честь в том, чтобы победить слюнявого трясущегося щенка?

— Сэр, — начал Рикардо, и его голос задрожал.

— Рикардо, — продолжал дон Луис гораздо серьезнее, — мужчина должен сражаться за честь своей дамы, но у меня нет ни малейшего желания напрягаться по этому поводу. Я не собираюсь защищать честь той, которая не помнит о своем положении.

Взглянув на побелевшее лицо Бианки, Рикардо понял, что в этой ситуации у него был только один выход. Подняв руку, он ударил дона Луиса по лицу. Граф улыбнулся.

— Я очень сожалею, что ты сделал это, Рикардо, — прошептал он, — потому что я должен убить тебя. Пойдем, моя Бианка, — или я должен сказать наша Бианка, парень? Твоя и моя, и еще Бог знает скольких других — приятная мысль, не правда ли?

Он взял Бианку за руку и сжал ее словно тисками.

— Пойдем, Бианка, в это время ты должна быть в постели. Я надеюсь, что все происшедшее не слишком огорчит тебя и ты сможешь уснуть.

Несчастный вид Бианки воспламенил сердце Рикардо.

— Нет, Луис, — воскликнул он. — Ты несправедлив к Бианке! Она чиста, как…

— Как Кавадес, — закончил за него дон Луис. — Не будь таким нетерпеливым, Рикардо. Я встречусь с тобой через час.

Для Бианки, заключенной в своей комнате, время тянулось невыносимо медленно. Она прождала полтора часа, прежде чем появился дон Луис. Он вошел в комнату жены слегка прихрамывая, а на его пальцах были капельки крови. В сердце Бианки еще теплилась надежда, но дон Луис быстро развеял ее.

— Щенок хорошо дрался, — прорычал он. — Так хорошо, что я даже хотел пощадить его.

— Но он… — прошептала Бианка.

— Да, он мертв, — спокойно сказал дон Луис. — Я приказал отслужить мессу за упокой его души. Я любил его.

— И все же, — прошептала Бианка, — вы убили его!

— Позвольте напомнить, что это мы убили его. Где Квита? Прикажите ей укладываться. Завтра мы покидаем Лиму.

— Это… убийство не понравится вице-королю? — спросила Бианка. — Отлично! Вас повесят за это!

Дон Луис сурово смотрел на свою жену.

— Даже не упоминайте о виселице, — спокойно сказал дон Луис. — А не то я могу разукрасить кнутом вашу хорошенькую спину. Если это вас так интересует, то вице-король уже простил меня за это. Мы уезжаем, потому что я не хочу, чтобы всему городу был известен ваш позор.

Бианка посмотрела на него, и на ее пепельно-серых губах промелькнула слабая улыбка.

— Но вам придется с этим смириться, Луис, — усмехнулась она, — потому что боюсь, что я не могу путешествовать.

Дон Луис застыл от изумления, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Почему? — поинтересовался он.

— Потому что, — начала Бианка и выпалила, — потому что я жду ребенка!

Увидев радость и восторг в его черных глазах, Бианка подумала, что в другое время и при других обстоятельствах она могла бы простить его, но сейчас уголки ее губ опустились, а глаза были холодны, как лед.

— Я разочаровалась в вас, милорд, — сказала она.