Золотой век Венецианской республики - [172]

В перспективе пушки будут способствовать развитию «круглых» кораблей, потому что они способны нести больше пушек, чем галеры. Вдобавок улучшение в оснастке увеличивало маневренность таких судов, отчего каракки и галеоны стали полезнее в качестве военных кораблей, чем когги; но способность галер к массовым действиям вне зависимости от ветра делала быструю легкую галеру главной опорой средиземноморских военных флотилий в XV и XVI веках.

По мере того как росли дальнобойность и точность пушек, предпринималось немало усилий эффективно пользоваться ими на галерах. Для убийства команды противника малокалиберные пушки устанавливались на полубаке и вокруг юта. Одна пушка или кулеврина, способная пробить корпус вражеского судна или сбить его мачту, ставилась на носу. Даже на легких галерах хватало места для устрашающего орудия на мостике, который шел посередине платформы для гребцов. Вес этих орудий требовал укрепления корпуса галеры. Для успешного наведения на цель требовалось искусное маневрирование.

На больших галерах хватало и места, и веса для того, чтобы устанавливать больше более крупных орудий; около 1460 года артиллерийские орудия начали устанавливать даже на галерах, выходивших в коммерческие рейсы. Они постепенно уступали свою роль перевозчика товаров в середине XIV века, стали переоснащать и переоборудовать их в преимущественно военные суда. Тогда они получили вторую жизнь и новое название «галеас». На галеасе пушки стояли не только на носу и на корме и были тяжелее, чем те, что устанавливали на легких галерах, но орудия устанавливали по бортам, чтобы производить бортовые залпы.

Галеасы лишь частично удовлетворяли требованиям к гребным судам, которые перевозили орудия, так как они оказались недостаточно быстрыми, чтобы эффективно действовать в бою с легкими галерами. В первой половине XV века корабелы Арсенала предприняли много попыток сооружать суда такие же быстрые, как легкие галеры, только больше и тяжелее. Среди многих решений самыми приемлемыми стали квадриремы. При наличии четырех весел на банку вместо трех, они представляли флагманские корабли более укрепленные, чем обычные галеры, но способные вести в бой. При наличии скорости, большой команды и орудий они неплохо действовали против пиратов.

Еще больше подходили для такой цели квинквиремы, построенные Веттором Фаусто. Гуманист, который читал публичные лекции о греческих поэтах, утверждал, что нашел у Архимеда тайну постройки античных квинквирем. В сенате нашлось достаточно гуманистов, на которых такой довод произвел сильное впечатление – а может быть, произвел впечатление сам Фаусто. Поэтому сенат выделил ему людей и материалы для постройки судна в Арсенале. Впоследствии во время гонки близ Лидо, за которой наблюдали дож и его советники, оказалось, что квинквирема способна состязаться в скорости с обычной триремой. Она развивала желаемую скорость и при этом, из-за своей тяжести, могла на большой скорости пробить вражеский корабль насквозь. Однако пользовались ими редко из-за расходов на огромный экипаж. Легкие триремы оставались основой военного флота, их дополняли «круглые» корабли, чье применение всецело зависело от ветра, иногда квадриремы, на которых устанавливали лишь немного больше артиллерийских орудий, чем на обычных легких галерах, и галеасы, оснащенные устрашающими пушками.

Когда Венеция начала серию войн против турок, ее военные флотилии содержали примерно те же четыре типа судов, хотя их не так четко можно было различить, как позже, и на судах не устанавливали столько орудий. На протяжении десятилетий главный эффект орудий был психологическим, что получалось в результате оглушительного шума, случайных разрушений и именно того, что действие пушек было неизвестным. По крайней мере с психологической точки зрения они сыграли важную роль в первом серьезном поражении, которое нанесли Венеции турки, – в потере Негропонте в 1470 году. Кроме того, в ходе той военной кампании Венеция впервые поняла, насколько серьезны для нее последствия падения Константинополя. При Мехмеде Завоевателе город снова стал столицей великой империи и потому снова превратился в центральную базу крупной морской державы, особенно после того, как в Османскую империю прибыли много греков, искусных корабелов. В 1470 году из Дарданелл вышел флот, состоявший из 300 судов. Как писал капитан венецианской галеры, этот флот напоминал «лес на море, при описании невероятный, но на вид ошеломляющий». Этот флот стал вспомогательным в кампании турецкой армии, которую возглавлял Мехмед лично. Венецианско-турецкая война, которая началась в Морее за семь лет до описываемых событий (см. гл. 16), переместилась в Эгейское море. Венецианцы грабили северные берега этого моря, в ответ на их действия Мехмед нанес удар по главной тамошней венецианской базе – Негропонте.

На перехват этого «леса на море» венецианский главный капитан, Николо да Канал, выслал 55 галер; по крайней мере, капитан одной галеры радовался тому, что ветер не дал венецианцам напасть на турок до того, как они узнали, сколько там собралось турецких судов и сколько на них установлено пушек. Николо да Канал ретировался на Крит за подкреплениями. Он вернулся, приведя больше галер и 18 «круглых» кораблей, коггов или каракк, и вошел с севера в пролив между Негропонте и материком. Корабли Мехмеда были по большей части разоружены и стояли к югу от города. Но на северной оконечности города он построил мост из лодок через самую узкую часть пролива, чтобы передвигать войска на остров. Он перемежал осаду Негропонте атаками, поэтому измученные защитники города испытали прилив сил при виде венецианских кораблей. Вместо того чтобы сразу напасть на мост из лодок и дать крепости подкрепление, да Канал стал на якорь. Воспользовавшись как будто последним шансом овладеть ослабевшим гарнизоном крепости, Мехмед пошел в решительную атаку. Когда на следующее утро да Канал решил напасть на лодочный мост, блеск мечей на стенах крепости показал, что крепость пала. Позже попытка отвоевать Негропонте, когда да Канал получил подкрепление, также окончилась неудачно.