Золотой круг - [15]
Ну и погодка была на шестой день моей жизни в степи, на полевом стане бригады Канивца! Как раз такая, какую в Приазовье называют мыгичкой. Весь день механизаторы вместе с бригадиром месили талую грязь у комбайнов и тракторов, настраивая их. Я был с ними — входил в курс их дел и забот.
Застуженный туман все наползал и наползал с Азовского моря, одежда тяжелела, набухая ознобливой сыростью. Лицо все время покрывалось скользкой росой, только сотрешь, как липучий туман образует ее снова.
К вечеру туман еще больше загустел. Папиросы гасли в неподвижном воздухе раз за разом. В промозглой серой мгле механизаторы выглядели размазанными тенями, и было глухо в ней, даже металл не звякал, а тюкал, словно отсыревшее дерево.
Ну, а потом была двенадцатикилометровая качка в кузове грузовика по колдобинной дороге до села под хлюпанье тяжелой жижи, выплескивающейся из-под колес.
И что это за счастье оказаться после всего этого в теплой хате Канивца у стола с парующими мисками борща, на янтарной поверхности которого плавали алые кораблики лютого перца! Анна Дмитриевна, жена Федора Яковлевича (ее в семье называют Галей), поднесла нам донского бальзама для спасения от козней мыгички.
Как и наваристый борщ, был тоже очень вкусным холодец — крепенький такой, с хрящиками и чесноком, я похвалил его, и Клавдия Афанасьевна, мать Канивца, подложила мне еще. Доедая добавку, я, должно быть, заинтересованно покосился на широкий подоконник, где стояла сковорода с запеченными кусками кабака, ибо Клавдия Афанасьевна поставила передо мной сковороду, промолвив:
— Может, вам понравится…
Медовый вкус и запах запеченного кабака, поджаристого, с янтарными затеками, вернул меня в прошлое — на горячую землю огорода, в огудину, в напряженное жужжание перегруженных пергой пчел, кружащихся над оранжевыми звездами цветов, из которых мы, мальчишки, тоже пили нектар с помощью соломинок.
Тепло и уютно было в доме Канивцов, и разговор у нас завязался ненатужный, доверительный. Мать и сын — статные, крупной кости люди и лицом похожие — сидели рядом. Начав рассказывать о том, как на фронт Федор уходил, Клавдия Афанасьевна тут же вспомнила своего младшенького, Андрюшу, и боль о нем открылась в ее душе.
— Четверо моих на войне было, — тихо рассказывала она. — Батько наш, Яков Андреевич, старший сын Петро, Федя и младшенький Андрюша… Нема Андрюши… Он же совсем хлопчик был. И в Германию угоняли его при оккупации. Вырвался тогда, из вагона выскочил. От того же Днипра до дому добирался. Люди добрые помогали ему. А другой раз не вернулся Андрюша от Днипра… Там и полиг… Як цвиточик на морозе…
Она не жаловалась. Она скорбела. Пряча слезы, Клавдия Афанасьевна наклонилась над столом, за которым мы сидели, и все разглаживала и разглаживала скатерку, а я не мог оторвать глаз от ее крестьянских рук. Они столько сделали для колхоза, для семьи, для детей своих и внуков! И вот ей уже восьмидесятый пошел, немощи докучают, обезножела она, а не может сидеть без дела — то помогает невестке обед готовить, то управляется по хозяйству. Она и сейчас только что вернулась со двора — корову доила. И никогда такие русские женщины, как она, такие матери не жаловались на трудность своей судьбы, на тяжесть работы, порой просто непосильной, какой она была во время войны, когда восстанавливали колхозное хозяйство после изгнания врагов. И почти не было крепких мужчин в селе, а только старики, инвалиды да мальчишки… На коровах пахали наши крестьянские матери и плечом своим подпирали ярмо — жалели кормилиц.
— Пограбил нас германец, мало чего осталось после него, — продолжала рассказывать Клавдия Афанасьевна. — Ну, взялись мы опять колхоз стягивать. Федя вернулся домой, потом батько наш, его демобилизовали… Начал колхоз потрошку оживать, набираться силы. И на подворье нашем, як Федя женился, стало радостно — внуки пошли… Иван, Петро да Андрий. — Клавдия Афанасьевна улыбнулась. — Вот и стала я уже прабабушка. Правнук есть — Сережа, сынок Петра, правнучка Настя — от Ивана…
Разговор зашел о сыновьях Федора Яковлевича и Анны Дмитриевны. Все они с малых лет при отце прошли механизаторскую школу на колхозных полях. Теперь Петро и Андрей работают механизаторами в родном колхозе, Иван после окончания школы сельских специалистов учится в Высшей партийной школе.
— Хлопцы хорошие у Феди и Гали, — сказала Клавдия Афанасьевна, — нарекать не приходится. От родителей у них доброе — к работе душа, к людям ласка.
Я вроде бы в шутку спросил у Анны Дмитриевны:
— За что вы полюбили его тогда, в те молодые годы?
Она не ожидала подобного вопроса, смутилась, потом, засмеявшись и что-то вспомнив, ответила:
— За многое такое понравился… С работы, бывало, идет замасленный, замурзанный и довольный такой, счастливый: наработался в охотку. Жадный он до работы.
Федор Яковлевич перебил ее мягким укором:
— Ну, Галя, что вспомнила! Замурзанный, замасленный… Разве поработаешь в охотку, если будешь свою одежку жалеть? Я так скажу: тот не работник, кто собой и своей одежкой на поле дорожит. И ходит такой бережливый вокруг трактора, огинается, под картер лишний раз не полезет. Да и думал я там про ту одежду! — и пренебрежительно махнул рукой.
О чем думают лошади? Ответ на этот вопрос ищет деревенский подросток из повести «По добрую воду», чье познание мира и приобщение к труду происходят в тесном общении с четвероногими друзьями человека. Увлекательные «Лошадиные истории», в числе которых героико-приключенческая повесть «Рыжая стая» — о спасении четырнадцатилетней девочкой донских лошадей буденновской породы от захвата гитлеровцами, — включены в сборник повестей и рассказов А. Коркищенко.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В повести рассказывается о жизни ребят современного села. В острых ситуациях складывается характер главного героя — подростка Родиона Бучаева.
Рассказы Алексея Коркищенко из сборника «День лошади»: «Похождения деда Хоботьки», «За Желтым ериком», «Ласка», «Джигит», «Валентинка», «Интересные каникулы», «Сказки Старого леса».
Повесть о сынах Земли Яше, Грише, Вене, дочери Земли Нюрке и Космическом путешественнике.Повесть о ребятах, вначале мечтавших быть космонавтами и запускавших ракетный самовар, а затем, после лесных приключений, увлекшихся биологией.Повесть Алексея Коркищенко «Полосатые чудаки» была опубликована в журнале «Юный натуралист» №№ 1–5 в 1965 году.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.