Золотой капкан - [93]

Предмет просвистел в воздухе, и боль резанула мозг. Чекмарев захрипел, скосил глаза на покачивающуюся деревянную рукоять серпа, острием пронзившего горло. И, понимая, что уже мертв, дико закричал.

Но крика не было. Из пробитой глотки вместе с хлеставшими ручьями крови вырвался сдавленный сип, земля ушла из-под ног, и холодный мрак накрыл его, завертев в нескончаемо длинном тоннеле, в конце которого брезжил манящий свет…

Иван с дрожью смотрел на дернувшиеся, облепленные подсыхающей грязью ботинки, борясь с приступом тошноты. Он продышался и, когда бандит затих, стараясь не смотреть на широко открытые, устремленные в небо глаза, забрал автомат и запасной рожок. Заметив знакомую рукоять, торчащую из клапана разгрузки, вытащил свой охотничий нож, что не так давно отобрал Солдат, да видно, проиграл потом в карты или поменялся.

Оттащив теплый еще труп в свинарник, чтобы его не нашли раньше времени, Иван вернулся на пустырь и, оказавшись в безопасности, отдал автомат Протасову.

— Умеешь пользоваться? Забирай.

— В армии служил, — ответил тот с некоторой обидой. — А ты как же?

— Мне и его хватит за глаза, — Иван любовно провел ладонью по сверкающему лезвию ножа. — Итак, на одного гаврика у них меньше… Мне вот какая мысль в голову пришла: а что, если мы рискнем отбить у них вертолет?

— По-моему, пустая затея, — возразил с пессимизмом Вадим.

— Но… если пройдет удачно, к вечеру уже будем дома.

— А если нет? Просто так, без стрельбы, его не сдадут. Рядом народ. В случае чего первыми пострадают они.

— Мои Мотька и Варя там, — угрюмо сказал Никодим.

— Вот видишь?! — почувствовав поддержку, Вадим оживился. — Пойдет не по плану, пострадают невиновные. Опять же, вдруг кто случайно попадет в пилота? Сумеете управиться с такой махиной?

— Брось! Неужели ты до сих пор не понял, что Слон и тот, кто за ним стоит, не привыкли оставлять свидетелей? Такое, видно, дело замутили, что им выбора не остается. Иначе давно бы плюнули на нас… Что им мешает, выйди мы с поднятыми руками, положить всех до единого? Местные тоже многое увидали, лишние языки. Как говорят: что знают двое, знает и свинья. Пока об этом поселке мало кому известно. Его нет на карте, и люди не значатся ни в одном списке. Формально он вообще не существует. Исчезнут с лица земли, потери никто не заметит.

— Ты прав, Иван, — согласился Протасов. — Всю жизнь не будешь прятать голову в песке. Пора решаться, спорить некогда. Вертолет я постараюсь взять на себя, а вы уводите людей в безопасное место… И не смотри на меня так, Никодим. Моя Ольга тоже там.

* * *

Пылали постройки и тянулись в небо гигантские языки пламени. Черный дым пеленой завис над поселком. Пахло гарью. Истошно ревела запертая в хлевах скотина…

Заголосили бабы, пали на колени, крестясь истово. Молчали мужики. Молча смотрели на гибнущее хозяйство, возводимое не за год и не за два, и были бессильны под наставленными в упор автоматами.

Слушая надрывный бабий вой, Президент недовольно морщился, прикрыв глаза ладонью, отгораживаясь от происходящего. Сидевший напротив инженер зажал руками голову, заткнул уши. Пресс-секретарь гонял во рту спичку, и лицо его ничего не выражало.

«Сматывать отсюда, пока дело не зашло слишком далеко», — раздраженно думал Президент.

Осталось совсем немного, и Слон переступит черту, за которой обратной дороги не будет. Тормознуть его, хотя… он уже не тот послушный мальчик на побегушках, внимавший ему с полуслова и повиновавшийся любому приказу, каким бы он ни был. За полгода в тайге одичал, потерял стопор, и безнаказанность превратила его в исчадие ада, жуткую машину, умевшую только убивать.

И теперь даже он, Президент, готов был признаться, что потерял контроль над своим бригадиром и отчасти стал побаиваться его.

* * *

Ежов валялся в грязи и уворачивался от сыпавшихся на него ударов. Иногда это удавалось, кованый ботинок бесцельно рассекал воздух; иногда нет, и боль током пронзала тело. Подняться он был не в состоянии — невыносимо болело травмированное колено и сломанные ребра не давали вздохнуть.

— Юрка! — крикнул Слон его мучителю. — Кончай чикаться! Толку от него… Вали!

Тот, кого называли Юркой, кивнул главарю, отступил на шаг, берясь за автомат.

«Вот и все».

Никандрыч покорно закрыл глаза, ожидая выстрела и быстрой смерти, как единственного избавления от свалившихся на него страданий. Сейчас раздастся выстрел, потом секундная боль… и больше ничего.

«Отче наш, — зашептал он сквозь слезы, — сущий на небесах. Да святится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя на земле, как на небе…»

Га-га-ах!..

Грянул близкий раскат… но не было ни толчка, ни отбрасывающего удара, ни боли. Не было ничего…

А следом тяжесть чьего-то тела обрушилась на него, придавив ноги.

Никандрыч растерянно открыл глаза. Юрка, выронив автомат, лежал на его ногах, и из приоткрытого его рта тянулась вязкая нить.

Он отчаянно заворочался, сбрасывая с себя мертвое тело, откатился ближе к забору.

Воздух сухо затрещал, как разрываемая материя, и гулкие быстрые выстрелы уже не смолкали. Завязалась перестрелка.

Толпа с криками рассеялась. Люди бежали врассыпную, кто куда. Около вертолета лежал только недвижный старец да пятился, укрываясь за Ольгой от пуль, изумленный Слон.